Гарри Поттер и Дары Смерти

Рано утром, пока Рон и Гермиона ещё спали, Гарри вылез из палатки, нашёл самое старое, кривое и упрямое дерево, закопал в его тени глаз Хмури и, взмахнув волшебной палочкой, пометил ствол крестиком. Не так чтобы очень, но всё-таки для Шизоглаза это гораздо лучше, чем торчать в двери Долорес Кхембридж.

Гарри вернулся в палатку и стал ждать, когда проснутся друзья, чтобы обсудить с ними план.

Гарри с Гермионой считали, что им нигде нельзя задерживаться надолго, и Рон соглашался, с единственным условием: они перемещаются поближе к сэндвичам с беконом. Гермиона сняла защитные заклинания, а Гарри и Рон уничтожили все следы стоянки. Затем они дезаппарировали на окраину маленького городка.

Едва они поставили палатку в рощице и окружили её защитой, Гарри надел плащ-невидимку и отправился искать пропитание. Однако всё пошло наперекосяк. Стоило ему очутиться в городе, небо потемнело, на землю опустился густой туман, и сделалось так пронзительно холодно, что Гарри буквально парализовало.

— Но у тебя шикарный Заступник! — воскликнул Рон, когда Гарри вернулся с пустыми руками, задыхаясь и повторяя одними губами: «Дементоры».

— Я не... не смог вызвать, — Гарри судорожно хватал ртом воздух и рукой зажимал нещадное колотьё в боку. — Заступник... не... появлялся.

Рон и Гермиона так явно испугались и расстроились, что Гарри стало стыдно. Но он пережил настоящий кошмар, когда смотрел на дементоров, выплывающих из тумана, и понимал, что не в состоянии защититься. Ледяной холод душил, в ушах звучали далёкие крики... Гарри с неимоверным трудом заставил себя сдвинуться с места и рвануть со всех ног от дементоров, скользивших между муглами, которые, разумеется, ничего не видели, зато в полной мере ощущали отчаяние и безысходность.

— Значит, мы опять без еды.

— Замолчи, Рон, — оборвала Гермиона. — Гарри, что произошло? Почему ты не смог вызвать Заступника? Вчера у тебя отлично получилось!

— Я не знаю.

Он сел в старое кресло Перкинса, с каждой минутой всё больше страдая от унижения. Кажется, с ним что-то не так. Вчерашний день казался очень далёким, а сегодня ему как будто опять тринадцать и он один хлопнулся в обморок при встрече с дементором в «Хогварц-экспрессе».

Рон пнул ножку стула.

— Что?! — рявкнул он Гермионе. — Да, хочу жрать! Я был при смерти, истекал кровью, а меня пичкают поганками!

— Тогда сам иди через дементоров, — сказал уязвлённый Гарри.

— Да я бы пошёл, но у меня рука на перевязи, если ты не заметил!

— Надо же, как кстати.

— И что ты этим хочешь?..

— Ну конечно! — Гермиона хлопнула себя по лбу; Рон и Гарри вздрогнули и умолкли. — Гарри, давай медальон! Дай сюда! — Она нетерпеливо щёлкнула пальцами. — Окаянт, Гарри! Он всё ещё на тебе!

Она протянула руку, Гарри снял с шеи золотую цепь — и в тот же миг наступила невероятная лёгкость и свобода. Он и не сознавал, что весь покрыт липким потом, что тяжкий груз давит на грудь, пока всё это не прошло.

— Лучше? — осведомилась Гермиона.

— Намного!

— Гарри, — присев перед ним, произнесла она так, словно разговаривала с тяжелобольным. — В тебя никто не вселился?

— Что?! Нет! — вскричал он. — Я помню всё, что было. Если бы в меня вселились, я бы ничего не помнил, так? Джинни рассказывала, что у неё случались провалы в памяти.

— Хм... — Гермиона посмотрела на тяжёлый медальон. — Всё равно носить его на шее не стоит. Будем хранить в палатке.

— Нельзя оставлять окаянт без присмотра, — твёрдо сказал Гарри. — Если потеряем или его украдут...

— Хорошо, хорошо. — Гермиона повесила медальон на шею и спрятала под рубашкой. — Будем носить по очереди, чтобы он ни на ком подолгу не висел.

— Чудесно, — раздражённо бросил Рон. — А теперь, когда этот важный вопрос решён, можно наконец подумать о еде?

— Можно, только отправимся за ней куда-нибудь ещё, — ответила Гермиона, покосившись на Гарри. — Зачем оставаться тут, когда кругом дементоры?

В итоге они устроились ночевать в глуши на лугу у одинокой фермы, где раздобыли яйца и хлеб.

— Это ведь не кража, правда? — озабоченно спросила Гермиона, когда они уплетали гренки с яичницей. — Я же оставила им деньги под куриным насестом.

Рон закатил глаза и с набитым ртом ответил:

— Гефмиона, не бешфокойша ты так, рашшлабьша...

Действительно, после сытного ужина расслабиться было гораздо проще. Стычка из-за дементоров забылась, они много смеялись, и Гарри весело, можно даже сказать, с оптимизмом первым заступил на ночное дежурство.

Так они впервые на собственном опыте убедились, что на сытое брюхо живётся хорошо, а на голодное — тоскливо и сварливо. Для Гарри, правда, это не стало открытием: в доме Дурслеев его кормёжкой не баловали. Гермиона довольно спокойно переносила вечера, когда приходилось ужинать ягодами или чёрствым печеньем, но становилась несколько вспыльчивей, чем обычно, и молчала суровее. Рона же мать и домовые эльфы «Хогварца» приучили к вкусному трёхразовому питанию, и от голода он делался раздражителен и вздорен. А если при этом должен был носить окаянт — и вовсе зверел.