Гарри Поттер и камера секретов

— Видел когда-нибудь план, где столько всего может пойти наперекосяк?

* * *

Но, к несказанному удивлению Гарри и Рона, первый этап операции прошёл так гладко, как говорила Гермиона. После рождественского полдника они затаились в пустом Вестибюле, поджидая Крэбба и Гойла, — те в одиночестве восседали за слизеринским столом, уминая четвёртую порцию бисквитов со взбитыми сливками. Гарри пристроил шоколадные кексы на стойке перил. Заметив, что Крэбб с Гойлом выходят из Большого зала, Гарри и Рон живо спрятались за доспехи возле парадных дверей.

— Это ж какими надо быть тупицами? — восторженно прошептал Рон, — Крэбб, пихнув Гойла локтём, радостно указал на кексы и тут же схватил. Глупо ухмыляясь, они целиком запихали кексы в безразмерные рты. Несколько секунд оба жадно жевали; на лицах у них был написан триумф. Затем, всё с тем же победоносным видом, они повалились навзничь.

Пока что самым сложным оказалось дотащить Крэбба с Гойлом до чулана. Уложив их среди швабр и вёдер, Гарри выдернул пару щетинок, покрывавших лоб Гойла; Рон между тем вырвал пару волос из макушки Крэбба. Ещё пришлось снять с них ботинки, — вряд ли их собственная обувь пришлась бы впору ступням Крэбба и Гойла. Затем, поражённые тем, что натворили, оба помчались в туалет Мученицы Мирты.

Густой чёрный дым, валивший из кабинки, где Гермиона мешала в котле зелье, застилал всё вокруг. Прикрывая лица полами мантий, Гарри и Рон тихо постучались в дверь.

— Гермиона?

Щёлкнул замок, и та появилась перед ними, взволнованная, с блестящим от пота лицом. За спиной у неё слышалось бульканье клейкого на вид варева. На туалетном сиденье стояли три стакана.

— Ну как, достали? — на одном дыхании выпалила Гермиона.

Гарри показал ей волосы Гойла.

— Отлично. А я стащила из прачечной мантии, — продолжала она, кивнув на небольшой свёрток. — Крэббу и Гойлу понадобятся размеры побольше.

Все трое заглянули в котёл. Вблизи зелье походило на густую, чёрную, вяло кипящую грязь.

— Уверена, что никаких ошибок нет, — говорила Гермиона, нервно перечитывая замызганную страницу книги «Наисильнѣйшія Зелія». — Выглядит оно точно так, как описано в книге… у нас будет ровно час, а потом мы снова станем самими собой.

— Теперь что? — прошептал Рон.

— Разольём по стаканам и добавим волосы.

Гермиона черпаком плюхнула в каждый стакан по порции зелья. Затем, дрожащей рукой, она вытряхнула волос Милисенты Бульстрод из пузырька в первый стакан.

Зелье громко зашипело, словно закипающий чайник, и вспенилось. В следующий миг, оно приобрело болезненно-жёлтый цвет.

— Фууу — сущность Милисенты Бульстрод, — бросил Рон, с отвращением глядя на варево. — Спорим, на вкус такая же дрянь.

— Ну, теперь вы, — поторопила Гермиона.

Гарри бросил волосы Гойла во второй стакан, а Рон — волосы Крэбба в третий. Зелье зафырчало и покрылось пеной: варево Гойла стало зелёного цвета соплей, Крэбба — мутно-коричневого.

— Погодите, — остановил Гарри Рона и Гермиону, уже потянувшихся к стаканам. — Всем вместе здесь пить не стоит… Крэбб и Гойл тут просто не поместятся. Да и Милисента Бульстрод — не маленькая пикси.

— Хорошая мысль, — одобрил Рон, отпирая дверь. — Разойдёмся по разным кабинкам.

Стараясь не расплескать ни капли Метаморса, Гарри скользнул за соседнюю дверь.

— Готовы? — окликнул он их.

— Готовы, — отозвались Рон и Гермиона.

— Раз — два — три…

Зажав нос, Гарри двумя глотками опорожнил стакан. По вкусу зелье напоминало перепревшую капусту.

И сейчас же все его внутренности начали корчиться, словно он проглотил живую змею; Гарри согнулся пополам, борясь с подступающей к горлу тошнотой; обожгло живот, а затем и всё тело до самых кончиков пальцев; кожа словно расплавилась, пузырясь, как горячий воск, — он рухнул на четвереньки; и, прямо у него на глазах, ладони начали расти; ногти расширились; костяшки пальцев стали как головки болтов; плечи болезненно растянулись в ширину; волосы, судя по покалыванию во лбу, переползли ниже, к бровям; мантия на груди лопнула, как обручи на разбухшей бочке; ноги мучительно сдавило в ботинках, — теперь они были малы на четыре размера.

Все кончилось так же внезапно, как и началось. Гарри лежал ничком на холодном каменном полу, слушая, как Мирта угрюмо булькает в последней кабинке. Не без труда, он сбросил обувь и поднялся на ноги. Вот, значит, каково это — быть Гойлом. Трясущимися руками он стащил с себя старую мантию, теперь на фут не достававшую до лодыжек, надел новую, после чего влез в позаимствованные у Гойла ботинки размером с лодку. Гарри привычно поднял руку, собираясь отбросить со лба волосы, но нащупал лишь поросль коротких, колючих щетинок. Тут он понял, что перед глазами всё расплывается из-за очков, — Гойл, очевидно, в них не нуждался, — он снял их и позвал:

— Эй, вы там живы? — вместо его голоса раздался скрежещущий бас Гойла.

— Ага, — донёсся справа раскатистый рык Крэбба.

Гарри отпер дверь и подошёл к исполосованному трещинами зеркалу. Оттуда на него тупыми, глубоко посаженными глазами уставился Гойл. Гарри почесал ухо. То же проделал Гойл.