Гарторикс. Перенос

Пир на площадке продолжался до самых сумерек. Когда надсмотрщики электрокнутами и копьями разогнали всех по баракам, на пурпурном песке остался начисто обглоданный нежно-голубой скелет и несколько обрывков чешуи.

Кормили их впроголодь. Надсмотрщики следили за тем, чтобы еды на всех не хватало: мастер Сейтсе говорил, что это провоцирует среди обитателей его Ангара здоровую животную конкуренцию. Раз в несколько дней через отверстие в потолке барака сбрасывали пять или шесть неуклюжих птиц с нежными кожистыми шеями и мягкими разноцветными перьями на коротких крыльях. Птицы шлепались вниз, клекоча от ужаса, и в бараке начиналась короткая, но жестокая схватка.

Старые опытные драки занимали места под самым отверстием, поэтому им доставалось больше. Восемнадцатый, который был на голову выше всех, мог достать птицу прямо из воздуха, прежде чем она долетала до пола. Но стоило ему сомкнуть челюсти, как половину еще живого тельца вырывал у него изо рта Сорок первый. Остальным доставались ошметки. Голодные рептилии дрались даже за жесткие кожистые лапы и головы с толстыми трехгранными клювами, в которых почти не было ни мяса, ни крови.

За малейшую царапину, нанесенную друг другу, драков жестоко наказывали. Борьба за еду была единственным исключением из этого правила. Эштон несколько раз видел, как во время кормления Восемнадцатый пользовался суматохой, чтобы оттрепать того, кто ему особенно не нравился, – кроме Сорок первого: при относительно небольших размерах тот был гораздо быстрей и ловчей, и его боялись ничуть не меньше.

Эштон знал, что Сорок первый за ним наблюдает. Он часто ловил на себе змеиный взгляд ярко-зеленых глаз, не выражавший ни одной человеческой эмоции – ни любопытства, ни жадности, ничего. Эштон не мог даже сказать, что Сорок первый смотрит на него как на пищу, потому что и на пищу тот смотрел так же, как на всё остальное, – спокойно и цепко. Как будто чего-то ждал.

Несколько раз Сорок первого в числе прочих вывозили на Арену. Другие возвращались оттуда с кровоточащими следами от зубов, когтей и даже клинков, но на Сорок первом не было ни царапины. Он зарабатывал Ангару деньги и уверенно догонял по количеству баллов Восемнадцатого, которого, как одного из старейших чемпионов, берегли для редких поединков с самыми высокими ставками. Каждый раз, когда Сорок первый возвращался с Арены с очередной победой, Восемнадцатый становился особенно раздражительным, шипя и щелкая пастью на путающийся под ногами молодняк. Все понимали, что стоит их баллам сравняться, и ценным чемпионом Ангара станет Сорок первый, а Восемнадцатого перестанут беречь.

За сто сортировок большинство драков в Ангаре D13 успевало погибнуть – либо от истощения, либо от ран на Арене. Эштон еще ни разу не видел «церемонии освобождения», когда драку смывали клеймо с морды и выпускали за ворота. Опытные драки с ранних сортировок утверждали, что пару раз им приходилось наблюдать подобный ритуал, да и шрам на морде Мастера Сейтсе говорил, что это возможно. Но для этого надо было оставаться живым и боеспособным.

Тело Эштона хотело жить – гораздо больше, чем он сам, – и ради этого было способно на многое. В первую же кормежку он обнаружил, что, в отличие от других драков его сортировки, ему доставались куски пожирнее – тело, подгоняемое чувством голода, пробивалось в центр, под самое отверстие в потолке, ожесточенно работая боковыми гребнями, щелкая пастью и протыкая чужие сухожилия хвостовой пикой. После, слизывая с чешуи налипшие кусочки птичьего мяса вместе с перьями, Эштон смотрел, как исхудавшие драки, хромая, расходятся по углам, и испытывал жгучий стыд за желание выжить любой ценой.

Те, кому долго не удавалось урвать еду, становились мишенями для тренировок. Их сажали на цепь и рисовали на чешуе небольшие круги – остальные должны были попасть в кружок кончиком хвостовой пики. Неопытные драки с поздних сортировок не умели рассчитывать силу удара; на первой же такой тренировке хвостовая пика одного из них с тошнотворным треском вошла под мышку измученной «мишени», перерубив плечевую кость. «Мишень» с бессильно повисшей передней лапой пошла на корм своему бараку, а незадачливый противник занял ее место на следующей тренировке. После этого молодняк стал драться за кусок мяса гораздо ожесточеннее: никому не хотелось оказаться следующей кормежкой.

За хорошую тренировку начисляли балл – но не всем, а только тем, кто показал лучшие результаты. Эштону как-то удалось проткнуть все пять кругов, нарисованных на бледно-голубой чешуе исхудалого драка. Мастер Ролло, главный надсмотрщик Ангара, снял с портупеи сканер и крикнул:

– Сто двадцать пятый!