Гарторикс. Перенос

Драки-привратники – Двести восьмой и Сто шестьдесят пятая – получали по четверти балла каждый раз, как открывали или закрывали ворота. Если ворота открывались и закрывались слишком медленно, мастер Сейтсе снимал с них по 6–8 баллов зараз, отбрасывая далеко назад, так что в целом количество их оставалось неизменным – где-то около 450. В Ангаре шептались, что мастер Сейтсе поставил на привратниках эксперимент: он не дает им заработать на токены, чтобы посмотреть, когда они умрут от старости. Но привратники всё равно не теряли надежды дожить до освобождения и отправиться на Периферию: там, по слухам, было много калек, и потому процветало подпольное клонирование органов и «ремонт» тушек.

Некоторых калек с Периферии Эштон видел – они привозили в Ангар клетки, битком набитые живыми птицами для кормежки. Калеки были словно собраны из кусков самых разных существ, сшитых между собой на грубую нитку: из облысевшего, покрытого шрамами туловища прима торчала чешуйчатая лапа драка, в деформированный череп бригена были вставлены фасеточные глаза секта…

В основном калеки привозили птенцов глоков, мешки с мягкими цветными перьями и фрукты для надсмотрщиков.

Но однажды они привезли нечто другое.

В тесной клетке, прицепленной к старой раздолбанной гиросфере, сидели четверо абсолютно голых бригенов. Над головой высокого, мощного бригена поднимались длинные спиралевидные рога. Двое других были поменьше, с толстыми витыми рогами, плотно прилегающими к черепу, у одного – небольшая женская грудь с огненными раздвоенными сосками, торчащими в разные стороны. Самый маленький был хрупким, с аккуратными рожками, кокетливо загнутыми на затылке и за ушами.

Преобразователей на них не было. Чипов тоже – во всяком случае, Эштон не заметил на гладких сероватых затылках ничего блестящего и серебристого. Зато у всех четверых были мутные янтарные глаза, которые бригены то и дело прикрывали, мотая тяжелыми головами. Когда клетку отцепили от гиросферы и поставили на краю тренировочной арены, они переглянулись, и высокий издал странный гортанный звук, словно пытался вытолкнуть или, наоборот, проглотить что-то застрявшее глубоко в горле.

Вокруг арены собрались надсмотрщики и драки из нескольких боевых бараков. Один из надсмотрщиков, гладкий суетливый сект по имени Тойво, спрыгнул вниз и воткнул в песок восемь крепких копий с широкими голубоватыми лезвиями. Лезвия были из гартания – легкого и прочного металла, который добывали где-то на Периферии; драки, побывавшие на Арене, говорили, что такой клинок разрезает чешую и хитин как масло и никогда не теряет заточки.

– Копья не для вас, – раздался сзади голос мастера Сейтсе, и драки с надсмотрщиками потеснились, пропуская его к арене. – Тот, кто прикоснется к ним, будет выпорот электрокнутом и потеряет 20 баллов.

Эштон поежился. Он не знал, можно ли при подсчете баллов уйти в минус, но не хотел это проверять.

– Халид, – мастер Сейтсе нашел глазами прима с угольно-черной кисточкой на хвосте. – Кто у тебя в бараке давно не разминался?

Халид обернулся и показал кнутом на приземистого драка с синими гребнями. Это был Двадцать восьмой; два выезда назад он выиграл свой первый бой, заработав почти 20 баллов, и перешел в категорию перспективных.

Мастер Сейтсе кивнул. Халид снял с Двадцать восьмого преобразователь и хлопнул по крупу. Тот спрыгнул вниз и быстро обежал арену, держась подальше от воткнутых в песок копий.

– Правильно, – похвалил его мастер Сейтсе. – Копья для них.

Он обернулся к клетке с бригенами и прищурился, что-то соображая.

– Этот, – сказал он наконец, ткнув перепончатым пальцем в высокого бригена.

Двое надсмотрщиков-примов подскочили к клетке. Один взялся за массивный железный засов, другой просунул в клетку длинный металлический шест с крюком на конце. Ухватив им за шею высокого бригена, он подтащил его к дверце и, как только первый надсмотрщик приоткрыл створку, сбросил вниз, на арену.

Дверца клетки сразу захлопнулась. Оставшиеся бригены заволновались, глядя, как их товарищ трясет тяжелой рогатой головой, пытаясь подняться. Двадцать восьмой скользнул вдоль стены, огибая разделявший их частокол из копий, и бриген тут же повернул голову, следя за ним мутным янтарным взглядом. Как только драк оказался на его половине арены, бриген рванулся вперед, к копьям.

Схватить ему удалось только одно; мимо второго он промахнулся, потеряв равновесие, и едва не рухнул в песок. Двадцать восьмой пригнулся, и копье, брошенное вслепую, из-за спины, воткнулось в стену там, где только что была его голова. Не давая ему подняться, бриген схватил второе копье и бросил вслед за первым, заставив драка распластаться на брюхе. Выдернув из песка еще два копья, бриген с гортанным криком кинулся к Двадцать восьмому, уже готовясь к броску.