Где рождаются циклоны

Город расположен в долине, окруженной высокими горами, с крутыми склонами. Улицы поднимаются почти отвесно, на горе роскошным экипажам, которые так льстят тщеславию обывателей. Низкие дома окрашены в светлые цвета. Эта светло-зеленая или розовая окраска придает городу тот обманчивый вид курорта, который, впрочем, имеет большинство тропических городов. Город совсем новый, но, вместе с тем, и старый. Конквиста­доры построили здесь церкви, монастыри и дворцы. Но землетрясения разрушили все следы завоеваний.

Есть еще множество монастырей, церквей и двор­цов для правительства и университета, причем последние самого невероятного стиля, но необыкновенно ве­личественные.

Узкие и шумные улицы кишат пестрой толпой, в которой преобладают мулаты и метисы. Множество лавок, банков и баров. Женщины из простонародья, и черные и белые, носят мантильи и кричащие платья. В воскре­сенье, по окончании службы, встречаются очень краси­вые девушки, выходящие из церкви, с черным круже­вом на белокурых волосах. Вот проезжает метис, вер­хом на муле, с глубоко засунутыми в широкие стреме­на ногами по мексиканскому обычаю. Перед окном па­рикмахерской или модного кафе стоят офицеры и раз­глядывают проходящих женщин. Они одеты в „feldgrau", как немцы,— плоская фуражка и мундир с небольшими погонами и обшлагами. Они стараются держать себя, как немецкие офицеры, но ничего из этого не выходит.

Молодые „кадеты", в синих мундирах, с небольшим воротником и с белыми поясами, скоро научатся марши­ровать, как цапли, прежде чем станут командовать вой­сками президента, состоящими из негров, метисов и главным образом из неукротимых и жестоких горцев, так - называемых „андиносов", составляющих верную поддержку власти, впрочем, только до того момента, пока они-же сами ее не свергнут.

На каждом углу стоит полицейский, чаще всего оборванный, в высокой синей каске с палкой в руке. Здесь безраздельно царствует полиция. У вас спраши­вают имя чуть ли не каждый раз, как вы влезаете в трамвай. Полиция составляет институт, которому пра­вительство посвящает все свои заботы. Оно содержит бес­численное множество шпионов, и мужчин и женщин, из-за страха перед революционерами и вследствие похваль­ного стремления поддержать установленный им порядок.

Не мало священников и притом довольно грязных. Маленькая мулатка несет на голове корзину и кричит глухим голосом: „Pan d'huevos! Pan d'huevos! На рынке где продаются цветы, продавцы показывают в клетках голубых, зеленых, красных птиц, точно из волшебных сказок.

На площади Боливар, — здесь, между прочим, все носит название „Боливар" как в Италии „ Гарибальди“ — оркестр играет веселые мотивы. Площадь выложена мозаикой; на деревьях качаются лиловые орхидеи.

Мужчины из простонародья одеты в белое, а люди из общества в платье темных цветов. Встречаются даже господа в сюртуке и цилиндре. Этот головной убор до­брого старого времени процветает под тропиками, так как здесь считается хорошим тоном относиться с пре­зрением к солнцу, которое, впрочем, иногда мстит за это. Простонародье одевается в полотно, но сливки общества предпочитают шерстяные материи. Это ста­рая традиция, и уже в XYII столетии один писатель отметил странный и смешной обычай, существовавший в Каракасе, жители которого в летнюю пору одевали шубы и плащи.

Тщеславие одно из отличительных свойств этого народа. В этом городе, с крутыми улицами и скольз­кими мостовыми, поражает присутствие ненужных, ро­скошных экипажей, с кучерами-неграми, в синих ли­вреях, желтых рейтузах и высоких ботфортах.

На улицах постоянный шум, щелканье бичей, стук копыт несущихся лошадей и особенно — последнее изо­бретение американцев — автомобильный рожок. Много­численные автомобили все снабжены этим ужасным прибором и все рычат без удержу среди узких улиц, наполняя их адским шумом.

Выходящие на улицу окна целый день бывают заперты, что придает некоторым кварталам какой-то покинутый вид. Но с наступлением вечера, окна откры­ваются. Сквозь железную решетку, — обычай, привезенный из Испании, — видны освещенные сзади лица жен­щин, в мантильях, с красным цветком за ухом. Ино­странец не должен, однако, делать неправильного вывода. Здесь принято сидеть по вечерам около окна. Комната, где находятся женщины, ярко освещена; вся мебель на виду; нужно ведь, чтобы каждый мог остановиться и полюбоваться. Часто бывает, что это единственная ком­ната в доме чисто прибранная и прилично меблиро­ванная. И вот женщины целыми часами сидят у окна, ожидая посещения друга или жениха; — тогда они ста­нут разговаривать сквозь решетку, причем он остается на улице; иногда разговаривают наедине, иногда в при­сутствии родных; при этом у женщин, по большей части, лицо и губы бывают сильно накрашены.

Веками живут они так, придерживаясь испанских обычаев, чуждые всякой другой жизни и какой бы то ни было деятельности; пассивные, пустые, суеверные, болтливые, сидя за своей решеткой и занимаясь сплет­нями. Они делают вид, что отворачивают голову, когда, вы проходите, или бросают на вас презрительный взгляд. Только куртизанки мило улыбаются.