Где валяются поцелуи. Париж

Я писала Жаку много, часто, без остановок, теряясь во времени, не зная, как распрощаться, – пожелать ему Спокойной ночи или Доброго утра. Мы обсуждали всякую ерунду, от искусства… французских экспрессионистов, до быта… древних славян, между строк сообщая о главном, между строк мне было теплее:

– Выходные как плитка шоколада, исчезают так же быстро; не успеешь отломить кусочек, как ее и след простыл, только вкус воспоминаний на языке… скомкал обещавшую так много амальгаму и в корзину.

– Куда ты потратила свой выходной?

– Следила за сообщениями «был в Сети 37 минут назад… «Интересно, когда долго нет от нее письма, он смотрит, когда она в последний раз была на связи!? Она всегда смотрит – это как измерить давление и пульс».

В Инете каждый сам себе почтальон, кладет письмо прямо в ящик адресата и ждет, пока тот откроет. Я смотрю на экран и вижу, как ты отвечаешь. Пишешь, пишешь, мне уже не терпится посмотреть, о чем? В этот момент ручка замирает, я понимаю: ты устал. «Неужели я тебя уже утомила?». Отдохнул, снова пишешь. Кажется, это уже тянет на роман, снова остановка. Потом одно слово «Да». «Да» – иногда оно тянет на настоящий роман.

– Да – это роман с хорошим концом, – уточнил Жак.

– Ты меня пугаешь. Мы только сегодня познакомились, а ты уже готов жениться на мне.

– Я тоже испугался, что тебя уведут.

Их сблизило то, что обоим не хватало до счастья сущего пустяка. Пришлось скинуться: он пригласил ее на свидание, она пришла.

* * *

– Сладкая у тебя работа, – устроилась я за столиком кондитерской, где творил Жак, так с некоторых пор я стала его называть. Он уже закончил работу и ждал меня.

– Сладкая жизнь, а работа, как и у всех, интересная.

– У всех? Ты смеешься?

– Да, иногда.

Он сбрил бороду, но по-прежнему позитив был налицо. Никаким лезвием было не сбрить эту улыбку с его лица. Стоило ему провести рукой по своей щеке, как тут же вся я переключалась на его руки, они цепляли меня сильнее, чем его щетина: грубые, сильные, крепкие. Руки, которые поднимут и никогда не уронят.

– Как тебе удается быть все время в тонусе?

– Я научился прощать себе всех. Хочешь что-нибудь перекусить?

– А что ты порекомендуешь девушке на пороге весны?

– Бахилы, чтобы не испачкаться в чужих чувствах.

– Твою воду слов не перейти вброд. Нужна шлюпка.

Жак умел наплести образов, как великий рассказчик, навязать своих теплых толстых свитеров, потом надевай их и ходи, крути в голове сюжет или отдельную фразу, будто шерстяную нитку, что выбилась из хода общей пряжи…

– Яхта – не меньше. Когда-нибудь я тебе ее сколочу. Ну, так я жду заказа.

– Жара, кто бы остудил поцелуем.

– Анри, у нас еще остались поцелуи? – крикнул он парню, что стоял за стойкой.

– Полно. Какие нужны?

– Насыпьте тогда воздушных, – улыбнулась Катя Анри из вежливости (достаешь из вежливости улыбку, думаешь, последняя и в следующий раз никакого лицемерия, а их там еще тьма), ей никак не хотелось получать от этого парня с рябым лицом и толстыми губами других поцелуев. Она при всем желании не смогла бы их даже приставить к своему лицу, не говоря о теле.

Анри отправил ей целых три.

– Где вы живете? – крикнул он ей.

– А ему зачем? – спросила Жака Катя.

– Хотел узнать, куда нам отправлять утром булочки к кофе.

– Какая самоуверенность. А как же Пьер? – решила я свалить всю ответственность на Жака. В этот раз первый представился мне Безуховым, который наконец-то оторвался от дома, и, чтобы возмужать, поехал смотреть войну. Разница между ними была в том, что мой Пьер был привязан не к дому, а к маме. Его дом был там, где мама. Это я поняла не сразу. Мама звонила часто, чаще, чем будильник. Они долго обсуждали, что Пьер съест на завтрак, на обед и на ужин, что – наденет на улицу, потом в ее вопросах начала появляться я: где мы спим, как мы спим, сколько?.. Будто мама следила за нами по скайпу, камеры во всех комнатах. А наше home video 18+, неужели и это с его слов она успела посмотреть? Он был связан с ней, связан по рукам и ногам. Но не только он, я чувствовала присутствие его матери в каждом своем движении. Несмотря на то, что жила она далеко, меня это утомляло, а может быть, я просто завидовала, потому что меня воспитывала не мама, а бабушка, с мамой у меня до сих пор не было понимания.

– Пьер не пропадет. У Пьера есть мать, – лаконично подытожил мои мысли Жан-Жак.

– Но вы же друзья?

– А мы с тобой уже нет, – он обнял меня, по спине пробежал холодок, будто бегунок от молнии, распахнул мою душу, скинув с меня чехол долгого ожидания. Я не сопротивлялась, сама нырнула в руки, словно скрипка, которая соскучилась в темноте футляра по настоящей музыке.

– Я все время думаю. Стоит ли второй раз выходить замуж?

– Тебе кто-то сделал предложение?

– Нет еще, но не хочу чтобы меня застали им врасплох, как в первом случае.

– Может, выпьем где-нибудь? – предложил он, когда мы уже вышли на улицу.

– Может. По-моему, ты уже?

– Да, немного. После работы. Он налил себе немного вина и понял, что все, что пятница.

– Ты отдаешь себе отчет в последствиях?

– Да, в отчете у меня уверенность, у тебя сомнения.