Где ваш дом, дети?..

А что, все выстраивается… Прибрав к рукам детдом, вычистив его от «посторонних», директор получает свободу маневра. Он может спокойно выдавать желаемое за действительное. Например, советы в детдоме существуют формально. Но их можно представить как решающий фактор внутренней жизни коллектива. Разновозрастные отряды слеплены без учета не только психологических характеристик, но даже привязанностей детей. А их можно выдать за большое гуманное достижение, чуть ли не замену семьи… Да мало ли как еще можно сманеврировать! Полуправда, поданная умным, энергичным администратором как правда в последней инстанции, да еще приправленная соусом его личностного обаяния, может производить ошеломляющее впечатление. Поблефовать так некоторое время, отводя глаза комиссиям да проверкам, — и вот ты выдвинут, замечен, шагаешь наверх…

А девчонки небось видят в своем директоре этакого романтического героя. Бедные девчонки! Закомплексованные, запутанные, они потянулись к жизни действительной, к жизни духа. Но очутились в болоте, воображая, что взлетают…

Сила директора в том, что он сумел использовать их стремление к жизни подлинной себе на благо. А благо для него — карьера, известность, почет…

У Зинаиды Никитичны красные пятна на щеках.

— Скорей, Сергей Иванович! Там Дениска лежит!..

Она побежала — неумело, одышливо, а я следом за ней.

— Где он? — спросил на бегу.

— Там! Где бутылки сдают!..

Я ее обогнал и, подлетев к пункту приема, который притерся вплотную к детдомовской территории, сразу увидел мальчика. Он лежал на пустых ящиках. Рот раскрыт, лицо белое-белое, глаза безумные. Водил руками перед собой, словно что-то невидимое ощупывал.

Никого больше не было. Только ветер, горы ящиков да грязь, намешанная десятками ног.

Я взял Денискину руку и проверил пульс. Он частил. Подбежала Зинаида Никитична и встала, шумно дыша.

— Что тут было? — спросил я.

— Гады… Нюхачи проклятые… Лешка из пятого… И еще один… Из поселка… Те удрали… А этого бросили…

Зинаида Никитична тяжело наклонилась и подняла из-за ящика прозрачный пакет.

— Это с него сорвала… А клей унесли… Гады… Делайте что-то, Сергей Иванович!..

— Идите впереди меня! Открывайте двери!..

Я поднял Дениску на руки, понес к спальному корпусу…

В кабинете сделал ему два укола, дал нашатыря. Мальчик очнулся, и его тут же вырвало. Зинаида Никитична обтерла полотенцем его лицо. Потом взяла из-под раковины тряпку, вытерла пол.

— Только директору не говорите про это, ладно? — попросила. — Директор его сразу отправит отсюда, а парнишка хороший…

Выписываю рецепты из медицинских карт — готовлю заказ на очки для сорока четырех человек. Приходит семиклассница.

— Дайте мне рецепт на очки!

— Ты видишь, я как раз готовлю все ваши рецепты.

— Мне мама обещала заказать! Ваших очков мне не надо!

— Хорошо, сейчас выпишу. А из общего списка тебя вычеркну…

Она уходит, а я отвлекаюсь от списка, думаю, качаю головой. Ничего я все-таки не понимаю. Какое-то странное учреждение, современный детдом. Зачем он нужен? Для чего? Чтобы пьяницы спокойно пили в хороших квартирах, полученных на детей?..

Нормальные родители тратят силы и нервы, дни и ночи, тратят большие деньги, пестуя своих детей. А эти «кукушки» подкинули своих государству, а потом, глядишь, облагодетельствуют ненароком: очки закажут или игрушку подарят. А детдом растит для них работников да заботников…

Отправил Дениску в центральную районную больницу на обследование. Он там пролежал две недели. Обнаружились отклонения в работе почек. Дениске выделили путевку в санаторий. И уехал он от нас в лесную школу…

Наташа уже второй раз прибегает с жалобами на живот. Я ничего не нахожу из заболеваний. Сводил ее в лабораторию больницы — сдали все анализы. Вернулась Наташа с полными карманами конфет. Это ее поразило. Она спросила:

— Сергей Иванович, как вести себя, чтобы всегда всем нравиться?

— Будь веселой и не унывай.

— Я и так не унываю. Давайте еще в больницу сходим!..

Лучше всего в детдоме тем, кто совершенно не помнит родителей. Даже среди первоклашек есть такие. Мне их особенно жалко, но они сами не считают себя несчастными. Они не знают, что потеряли. Не могут оценить. Люди без корней. Детдом — единственное, что им знакомо. Их мир, их естественная среда, их экологическая ниша.

— Хорошо бы в Ивангород перевели! В тамошнем детдоме интереснее было!..

— А я бы в толмачевский опять поехал. Там тетенька одна очень добрая…

Почти все дети скучают по родителям, о встречах мечтают. А для этих «мама, папа» — расплывчатый сон, который, может, снился, а может, нет…

Будут ли они способны сами потом создать семью, эти подобия перекати-поля? Смогут ли стать настоящими родителями? Добрыми? Человечными?..

Иду с этажа на этаж с утренним дозором. В руках санитарный журнал — собираю в него все свои замечания. Застаю мальчишек-восьмиклассников в их спальной. Димка среди них.

— Здравствуйте! Чего не на уроках? Сачкуете?

— Было нас шестеро, Сергей Иванович. А теперь вот четверо.

— Двоих отчислили, да?

— Мы и сами не знаем. Все втихомолку.