Где ваш дом, дети?..

— Бедненький, — говорит жалостливо, — тебя тоже никто забирать не хочет! Никому ты не нужен в дочки-сыночки!..

Она возится с Чебурашкой. На меня — ноль внимания, словно никого нет в кабинете.

— А вот я буду твоей мамочкой!.. И никому тебя не отдам!..

И уходит с Чебурашкой на руках. И я молчу, не останавливаю, хотя мелькает мысль, что надо бы Ленку окликнуть, напомнить о том, что нехорошо брать вещи без разрешения…

Вчера было девять больных, и сегодня, в воскресенье, я не выдержал, плюнул на выходной и отправился на работу.

Детдом опустелый, тихий. Из девяти вчерашних больных нашел на месте только троих. Остальные разъехались по домам.

Прошел по спальням. Воспитателей нет. Несколько ребят сидят по углам, занимаются кто чем. Двое вывинчивают лампочку, поставив табуретку на табуретку и рискованно балансируя. Двое читают. Девчонки красят волосы. Какой-то мальчишка красится заодно с ними.

Удручающее впечатление произвела эта воскресная безнадзорность. Правда, ребята рассказали, что их отряд уехал на экскурсию…

Наташа меня заметила и подошла.

— Сергей Иванович, а что значит «надорваться»!

— Зачем тебе это?

— Бабки говорили, что мама надорвалась…

Я объясняю значение слова.

— Значит, она сама себе испортила сердце? Да лучше бы мы голодные сидели!

— Долго не просидели бы…

— Буду мамой, ни за что не умру, пока мои ребята не вырастут!..

Она морщит лоб и глядит на меня с непонятной укоризной…

В детдоме ЧП. Мальчишки-восьмиклассники избили девчонку-сверстницу. У той сотрясение головного мозга. Отправили в больницу.

Я поговорил с одним из мальчишек.

— Гадины они все! Нарожают детей — и в детдом!

— Но она-то тут при чем?

— А чего она сказала, что двух детей родит!..

Зинаида Никитична делится со мной:

— Удивительно, как они любят своих родителей! Как нежно говорят о своих забулдыжных папах и мамах. Их лишили родительских прав, но из детского сердца, их, видно, не вычеркнуть. Семейные дети хуже, по-моему, относятся к родителям, чем наши «подкидыши». Моя, например, дочка совсем не замечает меня, слова лишнего не скажет.

А их родители — ох и бестии! Пока детишки маленькие, родители про них не вспоминают. А как детишки в силу входят, вдруг объявляются папули-мамули со своими «чуйствами». И ребята им все прощают, никакого зла не помнят — лишь появись, лишь сделай видимость, что интересуешься дочкой или сыном…

Мальчишки-восьмиклассники, что избили девочку, оказывается, напились перед этим. Они еще на молодую воспитательницу напали, напугали ее.

Через день-другой узнаю: одного из восьмиклассников срочно выписали из детдома — обратно к матери-пьянице.

На мой взгляд, это действие совершенно непонятное и необъяснимое. И непедагогичное к тому же.

Детдом — учреждение, где собраны отнюдь не ангелочки. Это воспитательное учреждение. Произошла позорная, безобразная драка. Конечно, это ЧП. Оно должно обсуждаться, должны приниматься меры. Значит, неладно с воспитательной работой, с организацией досуга ребят, если подобное стало возможным. Но отправлять мальчишку туда, откуда его забирали несколько лет назад? Какой в этом смысл? Кому это надо? К чему это приведет?

Разумеется, ни к чему хорошему!.. Можно, конечно, изобразить дело так, что вот, мол, была заблудшая овца — и нет ее. А все остальные в детдоме — прилежные херувимчики. Но это будет совсем как в старой песенке: «Все хорошо, прекрасная маркиза…»

Разумеется, я не педагог и гляжу на эти педагогические решения как бы со стороны — из своей родной медицины (в ней, кстати, своих проблем немало). Но мальчишку жалко. Оступился, а его еще подталкивают — падай дальше! Какая же это педагогика! Скорее демонстрация полного бессилия, на мой взгляд. Разве он нужен своей непутевой матери?..

Я высказал свои соображения директору, но он никак не отреагировал. Только посмотрел совсем как Алена Игоревна: мол, знайте, свои градусники…

В детдоме всего двое медицинских работников: Полина — медсестра — и я. Полина только что кончила училище. Коротко постриженная. Очень «директорская» по духу. Всегда ходит в балахонистом свитерке и похожих на спортивные шароварах. Увидеть ее в белом халате — событие.

Но я ее почти и не вижу. Она в детдоме рано утром, когда меня еще нет, и поздно вечером, когда меня уже нет.

Считает, что имеет склонность к педагогике. По совместительству работает в отряде как воспитатель.

Медкабинет при ней был неухожен до тех пор, пока я сам не взялся за благоустройство. На мой упрек Полина ответила:

— Не умею я создавать уют! Не дано мне этого!..

Я подумал: не здесь ли разгадка молодых педагогинь, их сокровенная тайна. Они все как Полина.

В большинстве женщин выражено древнее, как мир, материнское начало. Такие бессознательно создают вокруг себя атмосферу «гнезда»: порядок, уют. Но есть женщины, которым своего «гнезда» не соорудить вовеки.

Из таких Полина. Для них «гнездо» — детдом. Не ими сотворенный, не им принадлежащий. Тут можно поддерживать существующий «статус-кво» и не надо изобретать того, что не дано от природы…