Gears of War #5. “Глыба”

— «Чёрт подери, да мы из-за него Эфиру потеряли! Почему это он не должен теперь отвечать за жизни всех погибших там людей? Потому что он из семьи Фениксов, а не какой-то там оборванец? Интересно, а если бы вместо него во время боя сбежал какой-нибудь болван из нищей семьи, то как бы мы с ним поступили, а?»

Приоткрыв дверь на мгновение, Прескотт махнул кому-то. Адам услышал чьи-то мягкие шаги, идущие по плиткам на полу, а также какое-то объявление через систему оповещений вдали, но слов его не разобрал. Будучи некоторое время в смятении, он задумался, удастся ли ему всё же дойти до двери, но подошедший к нему Прескотт поймал его за руку. В сложившихся обстоятельствах профессор с подозрением отнёсся к столь услужливым жестам.

— «Мы все несём в себе наследие предков, Адам», — начал председатель, взглянув профессору прямо в глаза. Его губы сжимались в тонкую линию в конце каждой фразы, словно бы захлопывал дверь перед лицом настоящей дикой ярости, чтобы не дать ей вырваться на свободу. Его явно воспитывали в аристократичном духе, как и самого Адама, запрещая ему, как культурному человеку, повышать свой голос где-то кроме поля боя. — «У каждого из нас есть свой долг, сформированный из того сословия и рода, к которым мы принадлежим. И у нас нет права изменить этому долгу».

Адам услышал шуршание резиновых колёс и лёгкое металлическое позвякивание из коридора, а затем медсестра в белой тунике вкатила в комнату кресло-каталку.

— «Садитесь, профессор», — сказала она. Ей было около тридцати лет, а сытый и загорелый вид разительно отличал её от заваленных работой и измученных медиков из Джасинто. Медсестра протянула Адаму какую-то тёмно-серую клетчатую одежду. — «Мы вам и красивый купальный халат подобрали. Нельзя ведь, чтобы вы разгуливали в таком виде, шокируя дам своим телом, не правда ли?»

Адам смирился с позором от того, что ему помогли переодеться в халат, а затем с трудом опустился в кресло-каталку. Рёбра невыносимо саднило. Боль была столь сильной, что он даже сам не смог крутить колёса кресла-каталки. Но Прескотт, ухватившись за ручки, сам выкатил его в коридор, совершенно не похожий ни на одно из тех медучреждений, что профессор видел в Джасинто.

Больница была оборудована по последнему слову техники. Персонал в кипельно-белой форме с расслабленным видом спокойно прохаживался из стороны в сторону, как будто им и вовсе никогда не приходилось до последнего пота корпеть в реанимации с перепачканными кровью стенами над спасением жизней солдат и гражданских, искалеченных и израненных в боях. Война стала частью жизни Адама с тех самых пор, как он достаточно вырос, чтобы всё это понимать. Сначала это были Маятниковые войны, а теперь и это противостояние с куда более опасным врагом.

Прескотт выкатил его через двустворчатые двери на застеклённую террасу, со вкусом украшенную растениями в горшках и уставленную креслами с роскошной обивкой. Для лидера последнего уцелевшего на Сэре государства было совершенно недопустимо так прислуживать другим, но и нельзя было расценивать это, как жест помощи от доброго друга. Адам был абсолютно уверен, что Прескотт хотел до него донести мысль о том, что полностью его контролирует, и что профессор сможет ходить лишь там, где ему сам председатель это разрешит. Из динамиков системы оповещений Адам услышал мягкий голос, показавшийся ему знакомым. Но куда больше его шокировало не то, что он узнал этот голос, а само содержание объявления.

— «… и не забывайте, что на этих выходных пройдёт пеший тур по лесу с гидом на предмет поиска редких видов орхидеи, а также семинар по здоровому питанию…» — доносилось из динамиков. Конца фразы Адам уже не услышал, так как, миновав ещё одни двери, оказался на балконе, с которого открывался вид на восхитительные сады с зеленью, целую группу фонтанов и залитые ярким солнцем цветники. За садами возвышался комплекс из нескольких башен и изысканно украшенных зданий медово-золотого цвета, расположенный рядом с пляжем. Мужчины и женщины в гражданской одежде и лабораторных халатах разгуливали вокруг них с таким видом, будто бы и дел у них никаких особо не имелось. Адам решил, что, вероятно, он вообще попал на другую планету, потому что это совершенно точно была не та Сэра, к которой он привык.

А ещё там было совершенно невероятное небо. Над их головами в синеве не плавало ни единого облачка, но когда Адам взглянул в сторону океана, то ему в глаза бросился надвигавшийся мощнейший тропический шторм. Однако Прескотта такая погода, казалось, совсем не тревожила. Чёрные тучи поднимали воду с поверхности океана, создавая стену до самого горизонта. Профессора настолько поразил этот пейзаж, что он даже на мгновение отбросил терзавшие его мысли о Маркусе.

— «Значит, вам всё же удалось», — наконец сказал он. — «Вы смогли запустить систему “Мальстрём”».