Gears of War #5. “Глыба”

— «Сэр, вы и сами видели послужной список сержанта Феникса», — начал Дом. — «Он воевал на передовой с тех самых пор, как возраст позволил в армию записаться. Он никогда, простите за выражение, сэр, не понтовался своим богатством или происхождением из знатной семьи, и он столько раз рисковал своей жизнью ради нас или гражданских, что я даже со счёту сбился. Что вы, что председатель КОГ охотно пользовались всеми этими хитроумными видами вооружения, которые изобрёл профессор Феникс, так что в каком-то смысле Маркус просто пытался защитить вашего самого ценного научного кадра. Мой брат Карлос спокойно принял смерть, зная, что спас жизнь Маркуса, и я бы поступил точно так же ради него, ни секунды не сомневаясь. Примите во внимание всё то, что он сделал ради КОГ. Без него мы не создали бы “Молот Зари”, да и вообще половины из нас уже и в живых-то не было бы. А, возможно, и никого вообще. Вот и всё, что я хотел сказать, сэр».

В комнате повисла пугающая тишина. Дом полагал, что члены судебной коллегии удалится для обсуждения приговора, но они так и продолжили сидеть за столом, общаясь при помощи нацарапанных от руки записок. Дом всё время смотрел прямо перед собой, но в какой-то момент не выдержал и бросил взгляд на Маркуса. Какую-то долю секунды они смотрели в глаза друг другу, но Дом во взгляде друга так ничего и не увидел. Усталый и разбитый Маркус будто бы даже постарел на несколько лет. Казалось, он просто хочет, чтобы всё это уже закончилось, и это пугало Дома. Может, он действительно с катушек слетел. Рано или поздно их всех настигал посттравматический синдром.

— «Благодарим вас, рядовой», — сказал председатель коллегии. Создавалось такое впечатление, будто бы он и не слушал речь Дома. — «С учётом всех свидетельств и обстоятельств, мы пришли к выводу, что смертную казнь в данном случае применять не нужно. Вместо этого мы приговариваем сержанта Феникса к сорока годам тюрьмы. Объявляю заседание суда закрытым».

Такого исхода дела Дом совсем не ждал. Взглянув на Маркуса, он заметил, как на лице друга на мгновение отразился ужас. В Эфире осталось работать лишь одно исправительное учреждение — тюрьма особого режима “Хескет”, также известная как “Глыба”.

“Ты хотел умереть, а тебе вместо этого дали сорок лет в “Глыбе”. Чёрт подери, да это одно и то же. «Клянусь взять на себя ответственность за последствия моего участия в процессе»… Господи…”

В помещение вошли двое сотрудников военной полиции и увели Маркуса через служебную дверь. Он даже не посмотрел на Дома. Та рыжеволосая женщина в звании лейтенанта вывела Дома через главную дверь, но ни Хоффмана, ни Ани уже не было в коридоре. Дом просто не мог так всё оставить.

— «Можно мне хотя бы попрощаться с сержантом Фениксом, мэм?» — спросил он. Женщина смущённо кивнула ему в ответ. Весь этот судебный процесс проходил в атмосфере неловкости. Герой, которому вручили Звезду Эмбри, тронулся умом и предал доверившихся ему боевых товарищей. Никто не испытывал к Маркусу ни злобы, ни отвращения. В воздухе витало лишь вот это полнейшее замешательство. Порой даже высшие чины в КОГ вели себя странно, словно посаженное на цепь животное.

— «Вам ведь тоже Звезду Эмбри дали, да?» — спросила его лейтенант. — «За операцию на мысе Асфо. Вы тогда в спецназе служили».

— «Да, мэм».

— «Тогда пойдёмте. Нам сюда».

Дом, никогда своей медалью не кичившийся, сейчас был рад, что её наличие помогло ему в этом деле. Он направился вслед за женщиной по коридору и, спустя несколько защитных дверей, оказался у входа в комнату с табличкой “Камера предварительного заключения”. Открыв дверь в это помещение, женщина показала Дому жестом, что тот может войти. Лишь подойдя к порогу, он уже заметил тусклый жёлтый свет лампочки накаливания и тень от прутьев решётки на кафельном полу.

— «Заходите», — сказала лейтенант. — «Только давайте там побыстрее».

Войдя внутрь, Дом увидел, как Маркус уставился в пол своей камеры. Руки он держал за спиной, а ноги расставил чуть в стороны. Он даже не взглянул на приблизившегося к камере Дома, который принялся ждать реакции друга.

— «Маркус, я… Я не знал, что они так поступят», — наконец сказал Дом. Но Маркус по-прежнему не отрывал глаз от пола.

— «Посмотри на меня», — попросил Дом. Ему сейчас было очень херово. Если Маркус сейчас отвернётся от него, то он никогда от этого не оправится. — «Давай же, посмотри на меня, пожалуйста! Хочешь с Аней повидаться? Чёрт тебя, подери, Маркус, ответь же мне! Что я Ане скажу? Она так хотела увидеть тебя. Ты не можешь вот так просто взять и забыть о ней!»

Маркус наконец-то взглянул на друга. Дом ни разу в жизни не видел у него такого выражения лица. Оно выражало полнейшее поражение, а глаза будто бы остекленели.

— «Скажи ей, чтобы забыла про меня и жила своей жизнью дальше».

— «Да не пори херню! Твою мать, что ты несёшь?!»