Гелий-3

Теперь информация была лишь электронным пуком — чем-то, способным ненадолго привлечь внимание многоглазого чудовища. Чем-то, что если не исчезало, то в лучшем случае становилось поводом для продолжающейся двое суток перебранки. А если исчезало, то почти сразу же уходило в небытие.

Вместе со своим автором.

Норберт не питал иллюзий, будто сумка с самыми важными составляющими его имущества и запасами на три дня может что-то изменить, но, когда он ее собирал, ему казалось, что он владеет ситуацией, планируя на несколько ходов вперед.

Если он сумеет заработать — сможет уехать. Поискать место, где что-то может происходить, поохотиться за очередным ивентом.

Сумка оказалась более набитой, чем можно было ожидать, а поставив ее на пол, он почувствовал себя идиотом. В сумке лежал одноразовый «таофэн» с карточкой, переделанный бронебук, способный относительно анонимно регистрироваться в Сети, блок памяти с личными данными, все чипы, в том числе два левых, подписанных А и В. Допотопный складной нож, купленный когда-то на рынке у селян, термосвитер с капюшоном, две смены белья, маленькая косметичка, застегнутый на липучку контейнер с рабочими гаджетами, которые он купил вместе с новым омником, — все дроны, камеры и дисплеи, и еще пачка предоплатных карт на предъявителя по кило евро каждая. Жидкости для киберетки, сигареты, зажигалка. Какие-то супчики, высокобелковые батончики, сухая колбаса.

Часть найденных в Сети советов, касавшихся «аварийных наборов», он проигнорировал. Их писали люди, собиравшиеся кочевать по каким-то болотам или необитаемым островам, готовые к вторжению из космоса или атаке зомби. Он, однако, не собирался путешествовать по городу со спальным мешком и пятью литрами воды, обвешанный лопатами и котелками. Перед ним и так уже лежал солидно набитый небольшой рюкзак, который он обычно использовал как ручную кладь.

Он представил, как хватает рюкзак и выбегает из дома. Это казалось абсурдным, но теоретически там, по сути, поместилась вся его жизнь. При мысли, что пришлось бы оставить несчастное бонсай, ему стало грустно, но все остальное было лишним. Немного одежды, пара мелочей. Жаль было бросать селянские запасы контрабандного и кустарного товара, рассованные по кухне, но в принципе он понимал, что на самом деле он бродяга. Он сидел в клетке, которую называл домом, но это был лишь вопрос привычки. Он видел в окно достаточно много неба, у него имелся здесь свой футон и кресло.

Ну и свое деревце.

Ему не хотелось следить за судьбой своих фильмов. Он знал, что сервис автоматически сообщит ему на безопасном канале о начале и завершении аукциона, а потом будет пересылать ему результаты заходов. Ему не хотелось даже открывать какой-нибудь канал с фильмами или развлечениями.

Он просто сидел в своей клетке, скорчившись в кресле, и та отчего-то казалась ему вовсе не тесной, а уютной, словно укрытие. Он чувствовал себя немного мальчишкой, спрятавшимся от мира в шкафу. За окном шумел и пульсировал электронным визгом сирен город. Стоило утихнуть одной, как через пару секунд отзывалась другая.

Ветер швырялся раздражающей водяной пылью, невидимой, но пронизывавшей все тело, словно некое леденящее излучение. В полумраке горбатый угловатый полицейский броневик с вращающимися на крыше башенками датчиков медленно объезжал квартал селян. Не считая его, улицы были почти пусты. Немногочисленные прохожие пробирались по тротуарам, скрытые под капюшонами, с масками-фильтрами на лицах, под подсвеченными тусклой люминесценцией куполами зонтиков, словно медузы.

По бурому небу зигзагами плыли черные грибы дронов городской службы наблюдения, как угрюмые бумажные змеи. От всего этого создавалось впечатление, будто он очутился на исключительно негостеприимной планете. Вернувшись в квартиру, он закрыл балкон и опустил жалюзи.