Гелий-3

Какое-то время спустя он обогатил композицию бутылкой сливовицы, рюмкой и чашкой кофе, продолжая смотреть на чипы и чувствуя себя так, словно стоял в открытых дверях самолета или на краю обрыва. В точке, делившей его жизнь на две половины. Терминус Эст.

Две рюмки и два «Цзиньлиня» спустя он продолжал на них смотреть.

Потом он медленно встал, включил омник и бронебук, вставил диски, опустил экран и загрузил «МувиМастер». Он вертелся в кресле, размахивая руками, запуская программы, разворачивая окна и функции, с сигаретой в уголке рта и дисплеем перед глазами, выглядя словно сумасшедший дирижер.

По мере того как он монтировал материал и последовательность событий из Яшмового зала проходила у него перед глазами, он чувствовал, как проходит страх, сменяясь яростью. Он не мог точно сказать, что им движет — справедливый гнев борца за правду, злость за ощущение замаранности, обычный бунт или желание отомстить за заплаканную мордочку обезьянки, смотревшей на него с мольбой о помощи, которую он не оказал.

Это была его работа, и он ее выполнял, делая все, что было в его силах.

Когда он закончил, день уже клонился к вечеру. Просмотрев все материалы, он запустил программу, дававшую ему шанс анонимности. Соединение осуществлялось через одноразовый чип, который после отправки выбрасывался на помойку. Его файлы помчались по Сети разными путями, по дороге меняя облик — они притворялись играми, биржевыми транзакциями, графикой, случайным образом подставляя разные IP-адреса. Киев, Джакарта, Ланчжоу, Верхоянск, Пунта-Аренас. Каждый раз программа устанавливала шифрованное VPN-соединение и маскировала все, что только было можно. Так поступал каждый ивентщик — обычная процедура. Если бы кто-то всерьез захотел, в конце концов он смог бы установить адрес Норберта, но ценой немалых сил и средств, и не сразу. Сервер биржи ивентов официально находился в Санто-Доминго в Доминикане, и заставить его владельца предоставить данные зарегистрированного пользователя было не так-то просто.

Подготовив все для продажи, он выстроил свои трейлеры словно отправляющиеся в бой отряды — и отправил их.

Пошло. Теперь оставалось только ждать.

Три трейлера под общим, достаточно инфантильным заголовком «Элита_развлекается». Приманка для пресыщенного коллективного разума МегаНета. Нечто, чем можно помахать перед мордой многоглазой твари.

Он настроил уведомления, ожидая, пока сдвинется с места счетчик заходов и очнутся трилл-менеджеры с информационных порталов. Ему не приходилось этим заниматься — все происходило автоматически, через сервер. Когда придет время, он получит закодированное сообщение о средствах на анонимном счету на Каймановых островах.

Выйдя из системы, он выдернул из разъема одноразовый роутер, вскрыл его и выковырял изнутри карточку, которую порезал ножницами из швейцарского ножа за неимением саперского инструмента, как у Кролика. Обрезки он выбросил с балкона, глядя, как они разлетаются, словно конфетти, под порывами перемежающегося мелким дождем ветра.

В синих сумерках замаячил черный, скрывавший внутри резервуары с гелием диск полицейского дрона. Далеко. Норберт вернулся в квартиру с неясным ощущением, будто Механик заразил его паранойей.

Пока что ничего происходить не имело права. Даже если система была столь враждебна и действенна, как верил Механик, у нее не было никаких причин обращать внимание на Норберта. Сервер не размещал ивент сразу же по получении, чтобы затруднить сравнение времени соединений и трансляции материала. Пусть через него пройдет несколько сотен иных закодированных посланий, пусть затрутся все следы.

Достаточно было завесить окна и включить какую-нибудь успокаивающую музыку. Найти какую-нибудь бездумную программу в глубинах Сети и заварить чай. Налить рюмку сливовицы. Расслабиться и перестать волноваться. Перестать думать о пожираемых живьем обезьянках, дистанционно управляемых танцовщицах и подозрительных прививках. Отдохнуть.

Встав, он начал бродить по квартире, роясь в ящиках, открывая шкафы и готовя сумку-БиС, которую посоветовал ему Механик. Зачем, он не знал, но сам процесс принес ему облегчение, смягчив зарождавшийся в глубине души страх.

Он был ивентщиком. Поиск подобных ситуаций и размещение их в Сети были его работой, так же как в свое время у журналистов. Только в те времена качественно подтвержденный материал было уже не остановить — его печатали на бумажном носителе, а потом продавали за гроши на каждом углу. Важная информация имела свой вес — вес содержания букв на бумаге. Ее проверяли, подтверждали, газеты имели свою репутацию. Тогда говорили «черным по белому», имея в виду некий неопровержимый факт, нечто, что нельзя проигнорировать. В те времена возмущенные люди с бумажными газетами в руках свергали правительства. Отдельные экземпляры периодики могли просуществовать сотни лет.