Генезис и структура квалитативизма Аристотеля

Обратим наше внимание на то, что в отличие от сущности качество актуально не должно предварительно существовать для того, чтобы порождать другое качество. Это отличие качества от сущности характеризует специфику аристотелевского учения о качествах по отношению к средневековой схоластике, где качества превращаются в сохраняющиеся субстанции. Качественное изменение в связи с этим истолковывается не через циркуляцию субстанциального, данного в действительности качества, а как переход качества из возможности в действительность и наоборот. И если возможность отличается от действительности, – а именно в таком отличии смысл аристотелевского понятия возможности и на этом отличии Аристотель настаивает, критикуя мегарцев (Метафизика, IX, 3), – то это означает, что на уровне онтологической теории у Аристотеля нет субстанциализации качеств, или, говоря более осторожно, против нее у него имеется вполне определенный метафизический барьер. Действительно, в аристотелевской «Метафизике» и в «Категориях» мы не находим такой субстанциализации качеств, хотя известные онтологические и теоретико-познавательные предпосылки для этого имеются. Однако эти предпосылки носят весьма общий и косвенный характер, чтобы быть достаточным основанием для «дедукции» такой субстанциализации.

Наконец, последнее замечание в связи с этим текстом. Выраженное здесь отличие сущности от качества в их отношении к возникновению фиксирует их соотношение в генетическом аспекте. Статический аспект этого соотношения дается в плане иерархии значений сущего: качество всегда и во всех отношениях вторично в онтологическом плане по сравнению с сущностью, без которой оно не существует.

Текст из пятой главы VIII книги «Метафизики», который мы процитировали ранее, заслуживает более внимательного анализа. Во-первых, интересен сам статус качества, который здесь резервируется за ним. Качества зачисляются Аристотелем в разряд форм или образов (на примере белизны). Заметим, что именно цвета и, как правило, белый цвет играют роль наиболее часто встречающихся примеров качества у Аристотеля. Барр, исследуя природу качественного изменения у Аристотеля, заметил, что, «по-видимому, анализ цвета является излюбленным приемом Аристотеля при истолковании природы качества» [34, с. 474].

Это верное замечание, однако, не получило своего объяснения. Нам кажется, что дело здесь в специфике античного рационализма вообще, преломленного через особенности аристотелевского мышления, прежде всего через такую его особенность, как квалитативизм. Рациональное познание для Платона и для Аристотеля основано на понятии формы или «идеи» (εἶδος, ίδέα). Смысл этого слова (ίδέα) ясен, так как оно сохраняет свою семантическую связь с формами глагола ὁράω, означающего «видеть» (аорист 2 – εἶδον, инфинитив – ίδεἶν). В соответствии с этим форма – это то, что мы ясно видим в вещи, это самое отчетливое и ясное в ее «облике» вообще. В русском языке слово «эйдос», служащее наряду с «логосом» и «морфе» для обозначения понятия формы, хорошо передается словом «вид», а именно существенный и ясно воспринимаемый вид. Но вид вещи – это не только ее очерк, фигура, образ, но и «наполнение» рисунка вещи, ее окраска, цвет. Поэтому цвет входит в состав эйдоса вещи, в состав формы. Цвет тем самым выступает как рационально прозрачный компонент формы. Анализ качества на цветовых примерах и аналогиях показывает, что качество выступает у Аристотеля как особый аспект формы и в силу этого качественное знание как истолкование мира на языке качеств, оказывается вполне рациональным знанием, если исходить при его оценке из общеантичных представлений о рациональном. Кстати, заметим, что другое слово, употребляемое в значении формы – λόγος, – переводилось латинскими комментаторами как ratio и как forma.

Во-вторых, обратим внимание на заключительную часть процитированного текста. Здесь Аристотель подчеркивает, что эти объекты (формы, образы, качества), которые «начинают и перестают существовать, не возникая и не уничтожаясь», лишены тем самым материи, так как материя есть только у тех вещей, которые «возникают друг из друга и переходят друг в друга». Очевидно, что рассмотрение качества как «объекта», лишенного материи, означает, что качество рассматривается как форма, так как противопонятием материи является именно форма. Качество и качественное знание попадают тем самым, по-видимому, в разряд «диалектического» или «логического» знания, т. е. знания, противопоставляемого «физическому» знанию, которое познает формы обязательно в их связи с материей[83].

Какое же знание, по Аристотелю, является «диалектическим»? В «Метафизике» Аристотель подчеркивает, что диалектика занимается определениями (I, 6, 987b 32), а не «самим сущим как таковым» (XI, 3, 1061b 9). В первом из указанных здесь мест он ее связывает с Платоном, а во втором диалектика характеризуется вместе с софистикой. Диалектика, по Аристотелю, всегда имеет дело с самым общим, а не с «чем-нибудь столь определенным» (Вторая аналитика, I, 11, 77а 32).