Гении тоже люди… Леонардо да Винчи

Предполагалось, что каждая фреска превысит размером четыреста квадратных метров. Были приобретены огромные листы бумаги, или картоны, на которых должны были быть сделаны рисунки углем, чтобы потом перенести их на свежую штукатурку будущей фрески.

Из множества баталий Леонардо выбрал битву при Ангиари в 1440 году между флорентийцами и войском герцога Миланского, и очень скоро написал целый ряд эскизов. Он был полон творческих идей и превосходному его настроению способствовали теплый, солнечный май и приезд во Флоренцию Макиавелли, немедленно назначенного советником Содерини.

– Маэстро Леонардо, говорил я вам, нас вновь сведет судьба! Знаю, знаю о ваших планах! И одобряю ваш выбор. Битва при Ангиари была полна неожиданностей. Если пожелаете, я расскажу вам любопытные эпизоды. – сказал ему Макиавелли.

Вскоре Синьория приказала предоставить Леонардо Папскую залу в церкви Санта Мария Новелла, дабы Маэстро мог с надлежащим спокойствием сделать картоны для фрески. И теперь, каждое утро, Леонардо отправлялся туда для сооружения мостков, где работал непрерывно с рассвета до заката.

Содерини по-прежнему придерживался своего первоначального плана – отдать другую стену зала Большого Совета Микеланджело, который выбрал темой фрески битву при Кашине между флорентийцами и пизанцами. Вот так началась битва двух великих художников – двух Титанов Возрождения – ведь гению Леонардо противостоял гений Микеланджело, и оба они старались превзойти самих себя. Первому было 52 года. Второму – только 26. И гений Леонардо воплощал в своем творчестве золотую пору гуманизма, когда все в нем было гармоничным: мудрость, красота, королевская стать, чудесные одежды, свита учеников. Его же соперник – представитель нового поколения, наоборот, воплощал кризис гуманизма, противоборство демонического начала с божественным и протест против мудрости. И в арсенале своем Микеланджело имел не блокнот, в котором надобно было все записывать и делать на ходу зарисовки, как это делал Леонардо, а одну из многочисленных проповедей доминиканского монаха, недавно соженного в самом центре Флоренции. Молодой лев, подкрепленный недавним триумфом, был готов к бою, и готовность эту обильно подпитывала ненависть к таланту Леонардо! Чем большее благоволение встречал Микеланджело в сопернике, тем беспощаднее становилась ненависть его. А спокойствие Леонардо казалось ему презрением. Он с болезненной мнительностью впитывал в себя все сплетни, и выискивал поводы для ссоры. Он бы не упустил воспользоваться никаким случаем, чтобы уязвить врага. И такой случай как раз сейчас ему и представился, поэтому Микеланджело даже согласился на оплату в три раза меньшую, чем его соперник! Но были и некоторые, мучительно терзающие его по ночам сомнения, переходящие, со стоном, в боязнь – он понимал, что в первую очередь он – скульптор, но не художник. И фресок он тоже никогда не писал…

Леонардо, начав работу первым, первым же и закончил писать картоны. До этого он побывал в Ангиари, на месте сражения, беседовал со стариками, и это помогло ему тщательно поработать над каждым эпизодом. Битва при Ангиари между флорентийцами под командованием Франческо Сфорца и миланцами под командованием Никколо Пиччинино была очень яростной. Леонардо довел до невероятности каждое движение и действие воинов, добившись сильнейшего эффекта. Здесь есть все: противоборство силы, воли и человеческих страстей. На картине и люди, и кони – это сгусток и переплетение мускулов. Он изобразил группу всадников, бьющихся из-за знамени. Две лошади, переплетясь передними ногами, бьются зубами так, как бьются из-за знамени сидящие на них всадники. А на земле, между ногами коней две взятые в ракурсе фигуры бьются между собой, причем один лежит плашмя, а другой солдат, над ним, подняв как можно выше руку, заносит с величайшей силой над его горлом кинжал, тогда как лежащий, отбиваясь ногами и руками, делает все возможное, чтобы избежать смерти. Нельзя передать, какими разнообразными нарисовал Леонардо одежды солдат, равно как их шлемы и другие украшения, не говоря уже о невероятном мастерстве, какое он обнаружил в формах начертания лошадей, крепость мускулов которых и красоту стати Леонардо умел передавать лучше, чем кто-либо.

Микеланджело, вместо изображения битвы, сосредоточился на том, что его больше всего интересовало – на крепких обнаженных мужчинах во всевозможных позах. Он запечатлел эпизод, когда флорентийские воины купались в Арно в момент, когда трубач вдруг протрубил сигнал тревоги. Воины бросились искать оружие, одежду, кто-то бросился выбираться из воды. Напряженные нагие тела – они были прорисованы так динамично, что казалось, эти фигуры сейчас действительно сойдут с картона в зал.

Как только мостки были разобраны, в зал тут же набилась толпа народу. Все были потрясены, восхищаясь картонами и говоря, что непревзойденный маэстро Леонардо – истинный живописец божьей милостью и волшебник светотени.