Герой ожившего романа

Через полчаса мы вышли на улицу. Было довольно тепло, несмотря на то, что стоял январь. Блестящий снег противно скрипел под ногами, голые деревья покрыты инеем, неподалеку мальчишки баловались петардами, играла громкая музыка, а прохожие поздравляли с Новым годом; некоторые даже угощали мандаринами и конфетами.

– Лизаветка, тебе не холодно?! – я приобнял ее и поправил ей шапку.

– Не совсем. Но если вдруг ты захочешь предложить мне горячий чай с апельсиновым сиропом – я не откажусь…, – ответила та ехидно.

Все магазины и кофейни были закрыты, однако, в центре города было кафе, работающее до 16.00, жили мы на окраине города, поэтому, чтобы добраться до нужного нам места, отправились на остановку. Пока шли, – играли в снежки, шутили, смеялись. Я был счастлив, благодарил вселенную за то, что та подарила мне прекрасного человека, которого любил больше, чем себя. Мы подошли к светофору, я наклонился, чтобы взять немного снега, как вдруг услышал громкие гудки машин и до боли знакомый крик. Когда я встал, то увидел Лизаветку, лежащую на снегу. От волнения и непонимания, что происходит, у меня темнело в глазах, тело дрожало, а сердце билось невыносимо быстро. Я взял Лизу на руки. Ее глаза были закрыты, лоб поранен, как и щеки. Я начал звать Ее, молиться, мой голос дрожал. Она еле разжала мокрые ресницы и посмотрела на меня. В этот момент я поверил в, казалось бы, невозможное: она жива; затем я прижал к себе родного человека.

– Тебе больно? – спросил я осторожно, посмотрев в ее печальные, чуть приоткрытые глазенки, ресницы которых покрыты инеем.

– С тобой – нет, – произнесла она обессиленным голосом; затем всунула мне в ладонь оранжевую веревочку и закрыла глаза навечно… На фоне гудела сирена скорой помощи. А мотоциклист, из-за которого произошла трагедия, иронично произнес: «Да не бойся, паренек, выживет твоя невестка». От него исходил неприятный запах алкоголя.

Через 2 минуты мы уже ехали в больницу. Я не мог поверить в происходящее. Лиза лежала без сознания, у Нее еле прощупывался пульс. Я повторял несколько раз, что все будет хорошо, а Она лишь молчала в ответ. Параллельно медсестра записывала мои данные. По приезде в больницу, Ее отправили в реанимацию, а меня попросили остаться снаружи; бесконечные звуки кардиомонитора заставляли еще больше переживать. Несколько часов я ходил из стороны в сторону по коридорам больницы, мне было невыносимо больно, я не верил в то, что почти потерял свое счастье. Сердце очень сильно билось, ком в горле немного душил, слезы уже были готовы катиться по щекам; клянусь, лучше бы я оказался на Ее месте, лучше бы я перенял ту боль, которую испытывает сейчас любимая. В голове пронеслись гудки скорой, ехидная улыбка мотоциклиста и Ее прощальный взгляд….

– Сергей Игоревич? – из палаты вышла девушка в белом халате.

– Да, – произнес я растеряно. В этот момент мне показалось, что молитвы прочитаны не зря, меня сейчас обрадуют приятной новостью о том, что Лизаветка жива и через время Ее выпишут. Я на минуту успокоился и ждал той самой хорошей новости.

– Примите мои соболезнования, – произнесла девушка.

В это мгновение мой мир рухнул. Я зажал рот рукой, медленно сел на пол, сползая по стенке, – началась немая истерика. Я ненавидел этот мир за несправедливость, ведь только начал ощущать счастье, и тут же меня его лишили. Почему погибла именно она? Почему не тот человек, что сел за руль, будучи пьяным?! Зачастую забирают самых лучших людей, а не тех, кто растрачивает свою жизнь в скандалах или алкоголе. Я схватился за голову, слезы катились из глаз, сердце билось еще сильнее; казалось, что все происходящее – всего лишь страшный сон, который скоро закончится. Но его конец так и не наступил. Вот и закончилось то, что должно было стать вечностью…

Девушка что-то говорила, пыталась успокоить. Но утешить человека, потерявшего смысл жизни, бесполезно, даже невозможно; впрочем, я не слышал, что молвила дама в белом халате; в моей голове лишь прокручивалась фраза Лизы: «В лоб покойников целуют…». В ее смерти виноват я, больше никто. Именно я не сберег ее, не был внимателен к Ней и происходящему вокруг. Больше всего была ненависть к себе. Даже не к тому, кто находился за рулем мотоцикла. К себе.