Герцогиня

— Тебе же нравится, куколка, — крепкий запах выпитого спиртного.

— Нет! Не нравится! Оставь меня в покое, я…

И снова поцелуй, сбивающий дыхание, ломающий сопротивление, подчиняющий. Лина, от ужаса теряя остатки здравого рассудка, стиснула зубы на губе мучителя, почувствовала солоноватый привкус крови.

Но он только рассмеялся.

— Ты думаешь, меня можно напугать болью? Нет, моя дорогая, нет…

А затем, внезапно отстранившись, хрипло сказал:

— Запомни, ты выходишь замуж за человека, дядя которого желает твоей смерти. Я живу на площади Героев, десять.

И, с силой оттолкнувшись от дерева, ушел прочь, утонул в темноте, оставив Лину одну.

Сползая спиной по шершавой коре, она расплакалась. Только что ее унизили, причем совершенно незаслуженно. Можно сказать, отымели… ну, почти. А эти страшные слова? Разве мог Дерек Вилмер желать ее смерти?

— Бабуля, — прошептала она, — что мне делать?

Вернулась она в дом без единой мысли в голове. Единственное, что стало абсолютно понятным — это то, что Максимус Обри Тал — распоследняя сволочь, и что на площадь Героев, десять, она не сунется, даже если небеса обрушатся на землю.

Гости разъезжались, и Лина, наконец, получила возможность подняться к себе в комнату. Там Катарина помогла избавиться от платья и прически, принесла чистую сорочку и пеньюар, а сама удалилась.

Лина погасила лампы, забралась под одеяло и закрыла глаза, собираясь традиционно посчитать овечек. Но сон не шел — да какой тут сон, после таких-то приключений.

… Осторожный стук в дверь.

— Кто там? — ее подбросило на перине.

— Это… я, Лина. Можно?..

«Дамиан», — она выдохнула с облегчением, слезла с кровати и побежала открывать.

Он медленно, чуть пошатываясь, вошел и стал у двери, облокотившись спиной о стену. На лице — смесь досады, раздражения, что-то еще…

— Дамиан! — она порывисто прижалась щекой к рубашке, заглянула в темные, непривычно отрешенные глаза, — что-то случилось?

— Случилось, — согласился он.

Потом аккуратно притворил дверь и умолк, буравя Лину взглядом.

— Дамиан, что? Не молчи, пожалуйста.

Он положил ей руки на плечи, слегка отстранился, пристально вглядываясь в лицо. А затем, почти не замахиваясь, ударил.

— Дамиан?!! — Лина отшатнулась, схватилась за скулу, стремительно наливающуюся болью.

— Шлюха, — констатировал он, — дешевая потаскуха.

— Подожди, пожалуйста, подожди! Что ты говоришь?!!

Лина медленно пятилась, он также медленно наступал. Глаза сделались бешеными, уголок красивого рта дернулся.

— Я подобрал тебя на улице! Сделал из тебя леди! Хотел взять в жены, черт возьми! И что? Тебя… видели с ним!..

— Дамиан, — беззвучно выдохнула Лина, — я не виновата. Правда.

А в душе, на грани срыва, хихикнула — все так говорят, «он сам ко мне пришел».

— Позволь хотя бы объясниться…

— Ну да, конечно! Это все он, только он! — и Дамиан истерически расхохотался, — мне сказали, что ты стонала и извивалась, маленькая дрянь, ты ему отдавалась прямо в парке! Этого, хочешь сказать, не было?!!

Она опустила глаза.

В груди стало пусто и холодно.

— Дамиан…

— Что — Дамиан? — его приятный голос сорвался на позорный фальцет, — я тебя научу, потаскуха, как себя вести!

Внезапно он сделал резкое движение, схватил Лину за руку и притянул к себе. Смотрел мгновение в глаза.

— Не вижу раскаяния.

— Я не виновата, — твердо ответила Лина, — я не виновата, верь мне.

Другую скулу обожгло болью.

На сей раз удар был так силен, что ее отбросило. Попятившись, Лина уперлась в угол кровати, осторожно обогнула ее.

Все еще не верилось, что это — Дамиан. Благородный, галантный, почти совершенство.

Но в душе, подобно грозовой туче, стремительно собиралось предчувствие чего-то страшного.

— Подожди, — она вскинула руку, — подожди. Хорошо, ты разочарован во мне, хоть спрашивать надо бы с твоего приятеля… Хорошо. Я верну тебе кольцо, я уеду из твоего дома, и ты больше обо мне никогда не услышишь.

— Так и будет, — Дамиан осклабился, — так и будет, моя дорогая.

Еще одно молниеносное движение — и Лина взвыла от пронзившей запястье боли. Дамиан со знанием дела выкрутил ей руку, разворачивая к себе спиной. Затем рванул ворот сорочки, раздирая ее в клочья вместе с пеньюаром.

— Дамиан! — Лина взвизгнула, дернулась, попыталась вырваться из захвата.

Не тут-то было.

В следующий миг ее с силой швырнули лицом вниз. На кровать.

Она задохнулась под тяжестью тела Дамиана, из глаз брызнули слезы.

— Господи…

Треск разрываемой ткани. И тихий, убийственный звук расстегиваемой пряжки ремня.

— Теперь можешь кричать, — милостиво разрешил жених.

И Лина закричала. Она даже не представляла, что бывает так больно. Казалось, тело не выдержит, плоть разорвется от неистовых рывков внутри. И с каждым его движением становилось все больнее, ужаснее…

— Кричи, шлюха, — шептал на ухо человек, которого она пыталась полюбить. Который обещал, что никогда и никто ее больше не обидит.

Она кричала. А когда охрипла, ее бесцеремонно подхватили и поволокли из спальни. Вниз, вниз по лестнице, к входу для прислуги. Остановившись, Дамиан пинком распахнул дверь, и Лина поняла, что летит — вперед, грудью на каменную крошку.