Герцогиня

Лина, уже мало что соображая и не видя ничего, кроме нависшего над ней страшного лица, попыталась разжать душащие ее тиски — бесполезно. Мрак накатывал волнами, легкие разрывались. Все поплыло, рассыпаясь рябью.

«Как же больно…»

Боль, острая боль в затылке.

И тут же спасительный воздух хлынул в легкие. Она зашлась кашлем, ощупывая шею, поняла, что лежит на полу. Донеслось сиплое карканье Вилмера:

— Ты что себе позволяешь, щенок?!!

— Не трогай ее! Слышишь? Не смей!

Голос Дамиана, срывающийся на фальцет. И рев Дерека Вилмера:

— Пошел вон, придурок никчемный!

Лина села. Происходило нечто непредвиденное. Дамиан, растрепанный, с диким лицом, хватал за руки дядю, оттесняя того к стене, подальше от Лины.

— Селвил! — крикнул Вилмер-старший.

Дамиан, размахнувшись, ударил его сбоку в висок. Герцог упал на пол, спиной, и вдруг обмяк.

Дамиан быстро наклонился к дяде, приложил два пальца к шее. Затем поднял глаза на Лину. Бросил хрипло:

— Иди сюда. Уходим.

— Что… с ним?

— Не знаю, — Дамиан шагнул к Лине, подхватил ее под мышки и резко дернул вверх, — идем, сейчас брат Селвил явится. Механоиды нам уже не помеха, а вот Селвил…

И, поняв, что Лина не в состоянии идти, закинул ее руку себе на шею и поволок прочь, в темный коридор подвала.

— Ты… почему? — прошептала она, задыхаясь.

— Потому что мне дорог мой ребенок, — отрывисто ответил Дамиан.

— Откуда?..

— Я видел Максимуса. Он мне сказал.

«И только это меня и спасло», — подумала Лина.

Ей очень хотелось спросить, жив ли Максимус, но, глянув на исполненное мрачной решимости лицо Дамиана, промолчала.

Тем временем они доковыляли до лестницы, ведущей наверх. На ступени хлынул поток света, и — как назло — в дверном проеме появилась фигура Узрившего Лики.

Дамиан тихо выругался. Зажмурился на миг, а потом рявкнул:

— Чего стоишь? Иди, твоему хозяину плохо стало.

Селвил не двинулся с места. Взгляд водянистых глаз прилип к Лине, отчего у той подкосились ноги. Поинтересовался прохладно:

— Надо полагать, теперь вы мой хозяин?

— Иди к герцогу, ему нужна помощь, — повторил Дамиан.

— Я не целитель, — Селвил пожал плечами, переводя взгляд с Лины на Дамиана.

— Тогда не мешай мне.

Дамиан, игнорируя застывшего Селвила, продолжал тащить Лину вверх, к свету, к свежему воздуху. Она задыхалась, от пережитого сердце неистово колотилось, грозя выскочить через горло. А Дамиан упорно шел вперед и вперед, и… Селвил шагнул в сторону, освобождая дорогу.

— Не останавливайся, — хрипло прошептал мужчина, подхватывая Лину за талию, — еще немного… и мы в безопасности.

Они буквально вывалились в теплый солнечный день. В запах соснового бора, в пение птиц, в шорох ветра, запутавшегося в ветвях. Лина вдохнула так глубоко, как могла. Все еще не верилось…

Оглянулась. Позади остался сложенный из кровавого кирпича одноэтажный дом. Впереди — высокий забор, распахнутые ворота и великолепный черный жеребец.

Дамиан легко подхватил Лину, буквально забросил ее в седло. Сам разместился сзади. Лина почувствовала, как ее обхватывают крепкие руки — увы, руки Дамиана. Откинулась назад, затылком прижимаясь к его плечу. И мир вокруг поплыл, словно акварель. Долго сдерживаемые слезы потекли по щекам.

Черт возьми. Она стала герцогиней, но это не изменило ровным счетом ничего. Она по-прежнему не принадлежала себе.

…Дамиан отвез ее на богатую ферму где-то неподалеку от Перхешта. Ферма располагалась на крутом берегу Дэная, где он изгибался, ускоряя бег, и бурлил внизу под обрывом.

Судя по всему, хозяйка фермы была обо всем предупреждена, потому как сама распахнула двери, подхватила крепкими большими руками Лину, сама повела ее в дом.

Внутри оказалось чисто и светло. Беленые стены, деревянный пол, посыпанный приятно пахнущим сеном.

— Сюда, сюда, мисс, — бормотала над ухом фермерша, — извольте…

Наконец перед Линой распахнулась очередная дверь, из светлого дерева. Они оказались в небольшой комнатке с узкой кроватью и пузатым сундуком у стены, окованным позеленевшей бронзой. Окно было завешено короткими шторами из небеленого полотна с вышитой каймой. Сквозняк гулял, раздувая занавески словно паруса у чудесной шхуны.

Лина посмотрела на женщину. Обычная фермерша, светловолосая и круглолицая. Серое платье с белым передником, очень чистое. Голубые глаза чуть на выкате, вздернутый нос и пухлые розовые губы. В общем, кровь с молоком, как сказали бы в той, другой Сфере.

— Позвольте, я вас переодену, мисс, — женщина улыбнулась по-доброму, — давайте снимем это ужасное платье с ужасным корсетом.

Лина кивнула. В сопротивлении не было никакого смысла.

Потом, переодетая в деревенский сарафан свободного кроя, с теплой шалью на плечах, присела на край кровати.

— Как мне вас называть? — спросила у женщины.

Та, собирая в охапку вещи Лины, глянула задорно, снова улыбнулась.

— Рина, зовите меня Рина, мисс.

И вздрогнула, когда по полу легла длинная тень.

В дверях стоял Дамиан и, не отрываясь, смотрел на Лину.

— Выйди, — бросил коротко, — нам с мисс нужно поговорить.

Он по-хозяйски окинул взглядом комнату, поморщился. Затем плотно закрыл дверь и облокотился спиной о притолоку.