Герцогиня

— Они-то здесь при чем? — карие глаза смотрели с мягким укором, — это был ваш выбор, мистер Тал. Жизнь мисс Линтон в обмен на вашу.

— Ну, конечно, мой. И именно я выбрал в четырнадцать лет то, что со мной сделал Дерек Вилмер… К слову, Посвященный Верджил, мисс Линтон до сих пор так и не найдена, равно как и ее тело.

— Нашли мы ее.

Максимус понял, что житие Двенадцати задрожало в руках, и быстро отложил его в сторону.

— Ее вынес Дэнай, как раз к Перхешту, — тихо произнес Верджил, — она жива.

— А…

Максимус хотел спросить, жив ли ребенок Дамиана, но Верджил опередил его:

— И ребенок тоже в порядке. Это просто чудо, воля Ангелов, что она не утонула. И что наследник уцелел… Такого вообще не бывает. Жаль, Дамиан Вилмер сбежал.

— Плохо ловите, любезный, — механически ответил Максимус.

В висках билось вместе с пульсом — жива, жива! Перед глазами угрожающе замельтешили цветные точки.

Ее вынесла река…

— Герцогиня Линтон что-нибудь рассказала? — осторожно спросил он.

Верджил пожал костлявыми плечами.

— Да, конечно. Ей значительно лучше. С ней поработал наш целитель… Дамиан Вилмер сбросил ее с обрыва.

«Я его убью», — стремительным проблеском молнии пронеслась мысль, а затем — «да никого ты уже не убьешь. Завтра зажарят тебя как барана на вертеле… И все…»

Горечь, охватившая его, была безбрежной, всеобъемлющей, сводящей с ума. И Максимус отвернулся от Верджила, заморгал изо всех сил, пытаясь высушить внезапно набежавшие слезы. Вот еще… Чего не хватало! Рыдать перед Верджилом, которого он всегда считал чем-то сродни слизню.

— Вам не хочется умирать, — внезапно сказал Посвященный.

— Вы сама проницательность, Верджил. Наверное, я первый, кому не хочется на костер, а?

Максимус только отстраненно посмотрел, как тонкие слабые пальцы Узрившего Лики осторожно прикоснулись к его запястью. Бледные, в синих прожилках, с распухшими суставами. Тыльная сторона ладони исчеркана мелкими шрамиками.

— Что вы будете делать, если выйдете отсюда живым?

— К чему сей беспредметный разговор?

— И все же?..

Он закрыл глаза.

Ангелы, какая усталость. И черное, совершенно безнадежное отчаяние.

Завтра утром мир, напоследок оскалившись жаром костра, провалится в ничто.

— Я усыновил мальчика из приюта, — едва слышно сказал Максимус, — я бы забрал его к себе, вырастил бы, отдал бы в хорошую школу… Идите в задницу, Посвященный. Если у вас нет сердца, то у меня оно все же есть, хоть и механическое… Оставьте меня в покое… У меня есть еще чуть меньше суток.

Когда за зарешеченным оконцем начали сгущаться сумерки, ему притащили деревянную кадку с чистой водой, новую одежду, рубашку и штаны. Явился цирюльник, неприметный малый, разложил на полотенце свои нехитрые инструменты. Через час Максимус был чист, переодет, тщательно выбрит и коротко, привычно острижен.

Добро пожаловать на тот свет, мистер Тал!

Но до этого была еще целая ночь, и Максимус на миг позволил себе помечтать о том, чтобы заряд абракса закончился под утро, и чтобы мистер Обри Тал тихо умер. Сам. Без боли, без страданий. Заснул и не проснулся.

Но — увы. Похоже, Анджелина так хорошо зарядила кристалл, что даже после того, как тело сгорит, а мозг хорошенько прожарится, сердце продолжит сокращаться.

Он подошел к окну, с наслаждением вдыхая прохладу начала осени.

Осень… Ярко-синее небо в золотой рамке кленовых листьев. Роса на траве по утрам, и тянущиеся жидковатые пряди тумана. Аккуратные уголки гусей, тянущиеся на юг, куда-то за Мелебр. Багровые листья сливовых деревьев, невесомо опускающиеся на сырую землю.

Всего этого… уже не будет.

Максимус вздрогнул, когда скрипнули дверные петли. Оборачиваться не хотелось, к чему? Еще раз полюбоваться на Узривших Лики? Насмотрелся уже на них, мокрые вороны — и все тут.

Тихие, почти неслышные шаги. Шорох тяжелой ткани по полу.

Он все же повернулся к гостю.

Анджелина Линтон стояла в каких-нибудь двух шагах, смотрела ясными бирюзовыми глазами и нервно кусала губу. Маленькие тонкие руки стиснули на груди бархатную сумочку. Низкое декольте темного бархатного платья подчеркивало молочную белизну кожи.

… Шаг. Другой.

Ноги подогнулись сами собой, и он молча уткнулся лбом в мягкий подол платья. Почувствовал, как на голову опустилась теплая ладонь. Услышал, каким прерывистым стало дыхание герцогини Линтон.

— Я… не могу… тебя спасти, — прошептала Анджелина, — я пыталась, но не могу. Они не отдают мне тебя… Я не знаю, что делать. Приказать моим людям напасть на этот приют? Я правда… не уверена, получится ли…

Пропуская ее слова мимо ушей, он наслаждался невероятным и невозможным ощущением, быть рядом со своим Ангелом.

Подол платья ниспадал до пола мягкими складками, позволяя обнять ее ноги, почувствовать щекой бедро под тканью.

— Максимус, — тихо позвала Анджелина, — не молчи. Я не сдамся. Ты выйдешь отсюда.

Он только мотнул головой.

Не было у них времени. Все эти комбинации с нападением на Приют Ангелов и побегом надо было обдумывать заранее. И, уж конечно, не в последнюю ночь перед сожжением.

— Максимус… — ее голос помертвел. Анджелина все поняла.