Герцогиня в изгнании

Всё верно, я хочу свободы, хочу наказать тех, кого трудно назвать людьми, и совсем недавно я была уверена, что мой муж как раз из таких. Но тогда почему? Почему всего одно слово застряло в горле и не желает послужить на благо моей справедливости? Почему глядя в эти голубые глаза, где нет теней от загубленных судеб, не выходит с лёгкостью отнять жизнь? С теми же наёмниками я без труда разбиралась, отгораживаясь от всех чувств своей тёмной натурой. Но сейчас…

— Не могу, — пробормотала вслух, прикрывая глаза. — Ты не заслуживаешь такой смерти.

Я чувствовала себя разбитой. Будто только что прошла самое тяжёлое испытание в своей жизни и оно меня не пощадило, перемалывая всё, во что я верила. Теперь меня точно настигнет расплата — я много раз убеждалась, что за слабостью, которую люди зовут добротой, всегда следовал увесистый камень, а также факелы для погребального костра. Ну и пусть. Часы всё равно уже тикают.

Если Вилейт без боя покинет особняк, я просто уничтожу портальную арку, тем самым лишив его возможности вернуться сюда с подмогой. Благодаря такому решению мне не придётся пока чувствовать себя чудовищем. Им я планирую стать чуть позже.

Приняв решение, я попыталась отступить, разрывая наше с Вилейтом прикосновение, но он меня остановил — муж переплёл наши пальцы, чем заставил резануть его злым взглядом. У меня тут борьба с собой в самом разгаре, а этот идиот нарочно искушает передумать!

— Не веришь, что только что избежал смерти? — прошипела я, упираясь в пол ногами, чтобы было удобнее вырываться.

— Нет, верю, — спокойно признался муж, а затем с едва заметной улыбкой добавил: — Твои глаза мне об этом сказали.

Проклятье! Они сейчас наверняка зеленее молодой травы! Теперь точно врать бесполезно.

Неосознанно отвожу взгляд, почти отворачиваюсь, но муж вдруг мягко просит:

— Не прячься. Я хочу увидеть настоящую тебя, а ещё…, — Вилейт замолчал, давая мне время снова посмотреть на него, и лишь после этого твёрдо сказал, — я хочу знать правду. Какой бы она ни была.

Не знаю, что меня поразило больше: спокойствие человека, узнавшего о фактически подмене жены или решительность, с которой он ожидал моего признания. Честно говоря, я не ожидала такой вменяемой реакции. Не раз и не два в своих фантазиях я воспроизводила своё разоблачение, и где-то Вилейт проявлял жестокость, едва ли не превращаясь в своего венценосного кузена, где-то с холодной яростью разоблачал меня и отдавал на растерзание шавкам Альберта, а в иных предположениях просто сам испепелял меня своей магией. И ни разу мне не приходило в голову, что муж может вот так просто ждать моего откровения.

Чувствуя под подушечками пальцев нервный пульс Вилейта, я едко спросила:

— Уверен, что готов к правде? Она точно тебя не пощадит. — Заметив толику сомнений в муже, решила чуть мягче предложить иной вариант. — Мой тебе совет: забудь обо всём, вернись к своей любовнице и… в ближайшие полгода покинь империю.

— Этот вариант не для меня, — почти не раздумывая над ответом, произносит муж. — Правду, моя невозможная жена, я выбираю правду.

Я пыталась его отговорить? Пыталась. Я дала ему шанс сохранить жизнь? Дала, и не один раз. Что ж, теперь будь, что будет. Если Вилейт в курсе поганой натуры своего брата и просто пожмёт плечами на мою историю, то сомневаться уже не придётся — всего слово и одной пешкой Альберта станет меньше. Но вот если муж отреагирует правильно, тогда я рискну и поведаю о своей силе и своём поместье. Правда тут реакция точно будет очень бурной. Всё же не каждый день объявляется некромант.

Разговор предстоял долгий, и потому я провела Вилейта, упорно не желавшего отпускать мою руку, к дивану, где мы могли поговорить. Точнее где я могла выговориться.

Свой рассказ я начала со свадьбы, о том, как не могла вспомнить, где я, кто я и совершенно не понимала, что происходит. Потом поведала о том, как начали приходить воспоминания, как часто в них появлялся Альберт и о том, что Этерия призвала мою душу ради собственной выгоды. Пришлось избегать упоминаний о том, что я некромант, ограничившись признанием к причастности к тёмному сестринству, потому что для начала стоило уделить внимание именно молодому императору Валлиса.

Пусть это заняло много времени, но мне удалось озвучить самые ужасные его поступки, поведать о злодеяниях кузена Вилейта и уточнить, что моя смерть и смерть моей названной матери произошла из-за очередной подпольной деятельности Альберта. Слова лились легко, придавая форму всему, что хранилось в моей памяти, а муж ни разу меня не перебил. За что я была ему несказанно благодарна.

Едва мой чуть охрипший голос стих Вилейт откинул голову на спинку дивана, отпустил мою руку и спрятал лицо в ладонях. Он не плакал, нет, он точно был в ярости — вон как ходили ходуном желваки на гладких щеках.

— Альберт, правда, столько всего сделал? — глухо спросил Вилейт, пока я украдкой выдыхала. Всё же муж не знал всей правды, и это не могло не радовать. Значит, не зря во мне всё всколыхнулось против его смерти. Вилейт — не Альберт. И он точно не на его стороне.