Гесериада

Пятая песнь Гесериады, составляющая более трети всего изданного сказания, сложнее и обильнее других по сюжету и разнообразию тем. Для любителей сопоставлений она могла бы представлять своего рода монголо-тибетскую Илиаду-Одиссею, как это можно видеть из следующего «оглавления»[15], приводимого здесь вместо более подробного изложения этой центральной части сказания. Ворон-посол доносит трем ширайгольским ханам о безвестной отлучке Гесера, о покинутых его сокровищах и о прекрасной Рогмо-гоа, которая под стать в жены ширайгольскому царевичу. — Смотрины-разведка и сборы ширайгольцев в поход. — В ставке Цзаса-Шикира решено воевать с ширайгольцами и сосредоточить войска у Гесеровой ставки «Красная мурава» (Ulayan jölgen, S. 112). Цзаса-Шикир, во главе отрядов витязей Шумира и Нанцона, выступает на разведку: истребление ими передового заслона ширайгольцев (300 хошучинов), угон табунов-противника и распространение в его рядах паники ложными слухами о возвращении Гесера. — Подстрекаемый юным богатырем Нанцоном, Цзаса-Шикир оставляет свой благоразумный план отступить и перейти в оборонительное положение до полного сосредоточения армий: он начинает наступательную войну. — Единоборство Банджура и Шестипалого. Единоборство Красноглазого и Шимцу. Двойное единоборство Нанцона, сначала с Арамджу, потом с Турген-бирова. — Цзаса убивает Шестипалого, который из засады ранил едва оправившегося Нанцона, а также Буйдона Вещего и Кунгена-Врача. Он исцеляет раненых. — Обманутый вестью предателя — Цотона — об отступлении врагов, Цзаса распускает армию и сам покидает ставку Гесера. — В виду наступающего неприятеля Рогмо-гоа сама организует оборону, но безуспешно. — Захваченные событиями врасплох, все 30 витязей Гесера, действуя поодиночке или небольшими отрядами, погибают. — Цзаса-Шикир «уснул» на поле битвы у реки Хатунь, «захмелев от ее воды, кипевшей кровью» (подкрался враг и снес ему голову). Рогмо вселяет его душу в Коршуна. — Письма Рогмо-гоа из плена пробуждают Гесера от дремоты безделья. Он завершает истребление богатства — «Мангусова чертова семени» и едет на родину вместе с Дралго. — По пути в Тибет Гесер «обогащается» лошадьми, встретив беспечного сотоварища по этим делам, Сегельтея. — Гесер в своих ставках на ур. Нулум-Тала и Красная мурава. Встреча с родными, наказание Цотона. — Начало выступления против ширайгольцев: уничтожение заставы при Хатунь-реке, обезврежение назвавшегося в сподвижники Цотона. — На священном холме Кюселенг-ова Гесера встречает тень любимого брата Цзасы и вопиет об отмщении: Цзаса просит добыть ему сердце своего убийцы, а души коварных ширайгольских витязей ниспровергнуть в преисподнюю не иначе, как коварством же. — При помощи стрелы «исманта» Гесер устанавливает незримую связь с Рогмо. Заклинает священную гору ширайгольцев, Цзабсан-кюмэ. В образе дряхлого нищего Гесер уничтожает главную шаманку у врагов и заключает тайный союз с племянницей ханов ширайгольских. — Под видом Ольджибая-Найденыша он разрушает святой ширайгольский бел-камень и в единоборстве уничтожает всех главных ширайгольских витязей. — Гесер показывает Рогмо воочию, как она «пьет у мужа кровь сердца». — Успокоив тень Цзасы и примерно наказав Рогмо, Гесер возвращается в свою сказочно-счастливую ставку Нулум-Тала.

Таким образом, до 14-й главы пятая песнь содержит повесть о ширайгольской войне, возникшей из-за похищения жены Гесера, прекрасной Рогмо-гоа (Илиада), а с 16-й и до конца — о возвращении Гесера домой и наказании врагов (Одиссея).

По конструктивным условиям настоящей работы, имеющей, между прочим, в виду дать возможно более полное представление о Гесериаде, независимо от самого ее текста, представляется необходимым иллюстрировать эпические моменты этой песни несколькими цитатами.

Ниже приводится один из эпизодов своеобразных единоборств, которые включаются обычно в изображение разведочного поиска: витязь, произведя переполох в тылу противника, угоняет его табун и затем вступает с витязем противника, отряженным для преследования, в состязание, призом которого будет угнанный табун. Так было и с «Ахиллом» Гесериады, героем Нанцоном, принимающим вызов Турген-Бироа, который избирает стрельбу по гусям.

— Согласен! — отвечает Нанцон.

Тогда Турген-Бироа, с видом человека, натягивающего стрелу для выстрела по летящим в вышине гусям, в ту минуту, как Нанцон взглянул вверх, стрелою пронзает ему напролет обе подмышки. Встает упавший было Нанцон, разворачивает свое суконное в девять сажен-алданов полотнище и плотно обвязывает обе подмышки, из которых била ключом черная кровь. Остановив кровь, он выругался:

— Отца твоего башку! Разве же это не подлый трус? Не так ли ты поступил, как баба, которая в ссоре с другой исподтишка пырнула ее ножницами? А я, разве я не Нанцон, муж-богатырь, по прозванию Арук Сеймегей, которому не подобает умереть от одной паршивой стрелы? Покажу я тебе одно мое диво-искусство, а ты, воротясь, подиви им, негодный, трех своих ханов!»