Гезат

Больше никто из венетов так не подставлялся. Они, конечно, следили за нами, выглядывая из-за фальшбортов, мачты, но ненадолго. Еще их лучники выскакивали из укрытий, быстро стреляли и прятались. Поскольку действовали поодиночке, ущерба не наносили. Мои воины замечали летящую стрелу, уклонялись сами и предупреждали товарищей. Венеты не сильно заморачиваются по этому поводу, уверенные, что высокие борта спасут их.

Под острым углом трирема врезалась носом в борт когга. Завизжало жалобно дерево, трущееся о дерево, завоняло гарью. Замечаю отличие данного судна от когга: обшивка встык, а не внахлест. Обмазано чем-то темным на основе смолы. Наверное, придумали какое-то собственное покрытие, спасающее от морских древоточцев, потому что корпус на полметра ниже ватерлинии, сейчас находящийся над водой, так как судно в балласте, выглядит свежо. Летят «кошки», цепляются за планширь венетского судна. Матросы быстро кладут шлаги на деревянные кнехты, чтобы удержать трирему возле борта когга. Один трос обрывается, громко стрельнув. Остальные три выдерживают. Трирема замирает у борта вражеского судна.

От уровня моря до планширя когга метра четыре. Даже я, самый длинный среди членов экипажа, встав на планширь триремы, не достану до него. Зато лестницы с крючьями достают с запасом. Все три цепляются за планширь и замирают, потому что упоры плотно прижимаются к борту, создавая зазор между ним и ступеньками, по которым так удобнее карабкаться. Первому, поднявшемуся на борт венетского судна, обещан крепостной венок. Желающих получить его среди легионеров много. Первая тройка без щитов торопливо взбирается по лестницам — и первые три трупа с разрубленными шлемами и головами падают на трирему. Это венеты поприветствовали двуручными топорами. Одного врага застрелили лучники, сразу четыре стрелы получил в лицо, но остальные двое успели спрятаться. Следующая тройка поднимается, как положено — держа над головой щит. Их тоже встречают топорами, но, пока пытаются пробить щиты, падают сраженные стрелами из луков и пулями из пращ. Все трое легионеров переваливают через фальшборт и, судя по звону оружия и крикам, вступают в бой. Им на помощь спешит вторая тройка, третья…

С пятой поднимаюсь я. Палуба завалена трупами, в основном вражескими. Прислонившись к мачте спиной, на палубе сидит легионер и пытается затолкать в проломленный череп выпавшие из него, красно-серые, студенистые комки. Глаза пустые, без боли и мысли. Разрубленный, окровавленный шлем валяется рядом. Бой еще продолжается на баке, где с десяток венетов, вооруженных топорами и короткими копьями, собрались в кучу и пытаются отбиться от легионеров, которые наступают двумя линиями по пять человек в каждой. Первая выбрасывает из-за щита гладиусы, нанося быстрые и точные уколы. Вторая подталкивает их и подстраховывает. Сопротивление венетов быстро ослабевает, один за другим падают на палубу убитыми или ранеными. Я иду туда, по пути добив раненого в шею юношу лет шестнадцати, который лежал на спине и удивленно смотрел на свою правую руки с растопыренными пальцами, выпачканными алой кровью, не желая, наверное, верить, что умирает. В юности трудно смириться с тем, что смерть приходит и к тебе.

Добив венетов на баке, легионеры начинают собирать трофеи и выбрасывать за борт трупы врагов. Из трюма приводят шесть человек, решивших пересидеть бой в укрытии. Судьба труса быть рабом. Я оставляю их на призе, чтобы работали с парусом. Затем из трюма достают бочки с солониной, мукой, горохом и водой. Кельты предпочитают хранить продукты в деревянных бочках, а не глиняных сосудах, как греки и римляне. Впрочем, и римляне еще в предыдущую мою эпоху начали отдавать предпочтение деревянным бочкам для хранения вина. Из конур, которые язык не поворачивается назвать каютами или кубриками, выносят корзину с хлебом, дешевое барахло и тюфяки с соломой. Все это законная добыча моих воинов. От своей доли в этом хламе я отказался, но им не мешаю. Мне хватит того, что получу за когг, если на него найдется покупатель. Гай Юлий Цезарь сделал царский жест: все, добытое на море, получат те, кто захватит. Таким способом он в первую очередь поощрял наших союзников-галлов, которые, как я заметил, не рвались в бой с венетами.

39