Гибель античного мира

Многие, конечно же, как, например, Феодосий I, совершали этот обряд из-за болезни, а впоследствии излег чивались. Обеспокоенные родители часто крестили своих детей в грудном возрасте, чтобы заручиться гарантией, что они не попадут в ад, если умрут некрещеными. Во второй половине IV в. несколько епископов, включая Василия и двух Григориев, выступили против предсмертного крещения, и в V в. крещение в раннем возрасте, хотя не обязательно в грудном, стало общепринятым. В Памфилии было привычным проходить обряд крещения до достижения совершеннолетия. При таких условиях эпитимия рассматривалась как единственный способ очищения от грехов, и люди обычно оттягивали испытание ею до смертного одра. Августин и Цезарий из Арля не поддерживали такую практику, но даже они, как кажется, не рекомендовали проходить епитимию раньше преклонного возраста.

В течение большей части своей жизни рядовой христианин того времени не прилагал достаточных усилий к соблюдению христианских добродетелей, ссылаясь на то, что плоть очень слаба, а человек грешен по природе, и рассчитывая на божественную благосклонность, интерпретируемую как таинство крещения и покаяния. Исходя из таких общих настроений, в конце IV в. один британский мирянин, возможно, адвокат, по имени Пелагий, выдвинул доктрину, согласно которой человек способен достигнуть безгрешности посредством собственных усилий; достижение такого состояния является его обязанностью. Допуская необходимость крещения и эпитимии для смывания грехов, которые, несмотря на чрезмерную предосторожность, могут совершаться каждым, он рассматривал благосклонность как нечто, даруемое всем людям, приравнивая ее к сознанию, дающему возможность различать добро, и к свободной воле, позволяющей избирать это добро. Его учение не вызвало никакого интереса на Востоке, а на Западе было объявлено еретическим из-за повышенного влияния идей Августина, который настаивал на абсолютной греховности человека без божественной благосклонности.

Другой реакцией на суровые моральные устои церкви оказалось движение затворников и монахов. Некоторые верующие уходили в пустыню, чтобы умервщлением своей плоти, молитвами и медитацией достичь более тесного единения с Богом, чем то, которое было возможно для мирянина. Для достижения такой духовной способности существовал целый ряд руководств, содержащих упражнения различной степени сложности. Но подобных аскетов было не так уж много. В основном те, кто желал избежать повседневных соблазнов и удержаться от греха, становились монахами и отшельниками. По этим причинам императорское правительство очень редко отваживалось запрещать кому-либо, исходя из социального положения верующего, поступать в монастырь. Марциан подстрекал Халкидонский собор к тому, чтобы он не допускал в монастыри рабов и арендаторов, прикрепленных к своим наделам. Собор уступил этой просьбе относительно рабов, но арендаторам земель в таком праве отказано не было. Немного позже на Западе Валентиниан II запретргл поступать в монастыри представителям этих классов (за исключением случаев, когда хозяин давал на то согласие). На Востоке такой закон был введен Зеноном. Юстиниан предписывал, что представители этих классов должны пройти трехгодичный испытательный срок, в течение которого их хозяин мог претендовать на них, но в конце концов они должны были быть допущены в монастырь. Маврикий запретил уходить в монастырь солдатам, находящимся на действительной военной службе, и гражданским служащим, которые задолжали деньги казначейству. Папа Григорий неистово отвергал этот закон: «Я ужасно напуган этим установлением, говоря по правде, Ваше Величество, поскольку он закрывает дорогу на небеса многим, и то, что некогда было законным, сейчас воспрещается. Существует очень много людей, которые могут вести религиозную жизнь даже в светском одеянии, другие же, несмотря на то, что они отказывались от всего, не могут получить в лице Бога спасения»¹