Гибель Царьграда

Позабыв обо всём, Януш хотел уже бежать к выходу, как монашек с неожиданной силой уцепился за полу его одежды. Лицо у монашка при этом было совершенно несчастное.

— Пожалуйста, не бросай меня! — взмолился он.

— Только не отставай. Отстанешь — сам виноват!

11

Легко сказать: не отставай, когда в соборе творится такое, а турок, позабыв обо всем, торопится поскорее добраться до хоров...

Не успел Никита сделать и шага, как был немедленно сбит на каменный пол. Об юношу тут же споткнулись, на него наступили, чьи-то ноги больно пнули под рёбра и ударили по голове. Перед глазами сразу же всё поплыло и подёрнулось кровавым туманом, а в голове запрыгало паническое: «Всё — сейчас затопчут. Насмерть затопчут!»

— Господи, пощади меня в гневе Твоём! — почти закричал он от ужаса, одной рукой из последних сил прижимая икону святого Георгия к груди, а другой — пытаясь прикрываться от ударов и толчков десятков топчущихся вокруг него ног. В этот момент кто-то вдруг ухватил его за волосы и потянул вверх. Костлявый башибузук в грязном лохмотьями свисавшем на его худое лицо тюрбане, радостно скалясь, принялся ловко вязать юношу к двум другим уже связанным между собой пленникам — мальчишкам двенадцати-тринадцати лет в одеждах храмовых служек. Но Никита решительно вырвался из его рук и, глядя прямо в выпученные глаза костлявого, сказал:

— не надо — так пойду.

Неизвестно понял ли его костлявый, но пучить глаза перестал, и руки Никите, как ни странно, вязать больше не пытался; лишь прокричал что-то по-своему, — юноша разобрал лишь «кяфир» и «секир-башка», — и подтолкнул к выходу.

«Эх, эх, пропал ни за грош», — думал несчастный иконописец, тщетно выискивая глазами в толпе своего недавнего спутника — единственного, кто мог бы его спасти.

12

Ведущая на хоры лестница оказалась не лестницей вовсе, а широкой мощённой булыжником дорогой или вернее пандусом. Здесь тоже было полно солдат и башибузуков: кто-то, как и Януш, стремился наверх, кто-то уже торопился с добычей на выход.

«Только бы не разминуться, только бы не разминуться», — повторял как заклинание янычар, пристально всматриваясь в текущие навстречу лица пленников, боясь пропустить то одно — единственно важное для него лицо, ради которого он и был сейчас здесь. А лиц было много, очень много. Пожилые, молодые и совсем юные — они сливались в один нескончаемый поток...

Он узнал Ирину Марза по рыжим густым волосам. Жену купца тащил за собой загорелый до черноты турецкий воин в красном колпаке. Лицо воина жирно блестело в свете освещающих пандус факелов. Женщина, напротив, была бледна и, судя по отрешённому, «плавающему» взгляду, близка к обмороку. Она показалась Янушу некрасивой: опухший от слёз нос, заплаканные глаза, искусанные в кровь губы. Впрочем, это не имело сейчас никакого значения.

Не долго думая, Януш преградил воину дорогу. На лице турка мелькнуло удивление. Недовольно цокнув языком, он попытался было отпихнуть янычара в сторону, но тот перехватил его руку.

— Отдай мне эту женщину... Я заплачу за неё... — миролюбиво начал Януш и уже было полез за пазуху, чтобы продемонстрировать перстень венецианца, но воин, даже не дослушав, отрицательно мотнул головой.

— Не нужно... Прочь! С дороги, парень! — отрывисто бросил он и, вырвав руку, попытался пройти. Януш не пустил. Их толкали и осыпали проклятьями спешащие мимо, но начинающий терять терпение янычар уже ничего не видел, кроме этих дышащих неприязнью глаз.

— Мне нужна эта женщина. И я по-любому заберу её у тебя, — угрожающе процедил он сквозь зубы, ухватив турка за грудки. Тот было дёрнулся, но не в силах вырваться примирительно осклабился:

— Ты что, брат? Видишь. Сколько здесь. Других женщин. Иди: бери кого хочешь. Там — наверху ещё много.

Януш упрямо мотнул головой:

— Мне нужна именно эта женщина...

Тут чёрный воин стал ещё чернее, а глазам его вдруг стало тесно в орбитах.

— Она — моя добыча... Прочь с дороги, наглец! Да проглотит тебя седьмой ад!

— Мне нужна эта женщина! — рычал в ответ янычар.

Ограниченность пространства и забитый народом пандус мешали им вытащить сабли и разобраться по-настоящему. Со стороны они напоминали двух драчливых вытянувших шеи гусей.

— Не терпится умереть, щенок!.. — вдруг высоко взвизгнул воин и, отпустив наконец свою пленницу, рванул из-за пояса нож. Но Януш опередил его, резко выбросив вперёд локоть...

Удар пришёлся воину по скуле. Его мотнуло в сторону, и он, потеряв колпак, со всего маха налетел головой на стену. Испуганно закричала пленница. Звякнул о камни нож. Глаза турка закатились, из носа на бороду обильно хлынула кровь. В следующее мгновение его тело рухнуло под ноги янычара.

Набычившись, Януш грозно зыркнул по сторонам, но спешащим мимо солдатам не было до упавшего никакого дела. Правда, кое-кто из них уже стал обращать внимание на вжавшуюся в стену женщину, и янычару даже пришлось оттолкнуть несколько дерзновенных, пытающихся схватить её рук.