Гибель «Венеции». Детективная повесть начала XX века

– Да ничего, ваше превосходительство, не указывает на их причастность. Ведь известные нам факты говорят о том, что поджог, скорее всего, являет собой месть за чью-то поруганную честь, причем поджигателем может быть как сама жертва Матвеева, неизвестная нам пока, так и муж или отец сей дамы.

– Да полноте, Коленька, Вы так верите этому Быкову, а ведь это он в прошлый год переполошил весь город своим рассказом про якобы виденного им в Волге крокодила. Мы уже и версии выстроили, дескать, сбежал из зверинца или цирка шапито, а после узнали, что Володька этот купил по подписке «Жизнь животных» Брема вкупе с «Народоведением» Ретцеля, ну и, начитавшись сих трудов, спьяну вообразил себе невесть что. А крокодилом было обычное бревно-топляк! Как он еще и лодочников наших за зулусов не принял, – они загорелые летом чрезвычайно, а у Ретцеля и картинки, изображающие негрские народы есть. Не повторение ли этой истории видим мы сегодня? Особенно же меня тревожит в Ваших изысканиях упоминание фамилии благодетеля нашего города и мецената, господина Триандафилова. То есть не самого Аркадия Ивановича, а его дочки Анастасии, но какая разница?

Тут Николай понял, чем растревожился, отходя ко сну, его уставший мозг. Действительно, приказчик последней из посещенных им лавок указал в числе покупателей керосина дочь купца. Вернее сказать будет, даже не покупателей, Анастасия просто взяла стеклянную четверть этой вонючей жидкости, и попросила записать на нее. Приказчик даже не сразу вспомнил об этом. Когда же Ордынцев удивился вслух, что родная дочь такого богатого человека сама ходит в лавку, то получил ответ продавца:

– Ничего особенного-с, девицу хозяин воспитывает как свою преемницу. Сыночка-то Бог не дал-с. Она не белоручка – сама ходит по всем домашним делам и отцу помогает во всем.

Так что наличие столь известной фамилии в списке было вполне оправдано, тем более что практически все остальные были, что называется «ни ухом, ни рылом» – или люди преклонных лет, или посланные за керосином ребятишки.

– А я все-таки хотел бы разъяснить этот пердюмонокль, Дионисий Иванович. Хоть бы для того, чтобы развеять все подозрения, – Коле было неловко признать, что он попросту второпях упустил такой важный момент в своем расследовании.

– Эх, батенька, да кто же Вас пустит в этот дом? Туда не всем вход дозволен… – назидательно поднял указательный палец полицмейстер.

– А вот и пустят, Дионисий Иванович, Аркадий Иванович сам мне предложил заходить к нему, ежели надобность служебная будет, – с видимой скромностью, как бы мимоходом заметил Ордынцев, тайно же наслаждаясь произведенным на своего начальника впечатлением.

– Ай ты стервец, Коленька, ай ты башибузук! Знать, понравился ты Аркадию Ивановичу, знать положил он на тебя глаз, может, и виды уже какие имеет на твою светлую головушку! Мне так запросто к Триандафиловым в особняк не зайти, а ты – на тебе, милости просим! Знаешь что? А давай–ка сходим вместе, ты меня начальником своим и вроде как учителем представишь. А я, может, по большей своей опытности, расследованию пользу принесу.

На том и порешили. К купцу отправились незамедлительно, идти было недалеко. Вокруг большого дома был выстроен высокий каменный забор, возле железной калитки новшество – электрический звонок.

Нажав на большую медную кнопку, дождались прихода лакея. Тот, предварительно доложив хозяину, бывшему дома в этот утренний час (не было еще и десяти), открыл замок и проводил гостей в кабинет.

Дом купца второй гильдии был хоть и просторен, но обставлен просто, без затей. Полы из струганных досок, беленые стены и потолки, кадка с пальмой – вот и все. В углу кабинета негромко, но как-то внушительно щелкали своим механизмом дорогие напольные часы «Павел Буре», у окна – хорошей работы письменный стол, за которым, перебирая накладные и счета, восседал хозяин на жестком венском стуле.

– Чем могу быть полезен, господа? – приподнял бровь Триандофилов, поздоровавшись.

– Да так-с, Аркадий Иванович, сущий пустячок, – начал разговор Дионисий Иванович, – выяснились кое-какие обстоятельства, и Николай хотел побеседовать с Вашей дочерью с Вашего же позволения.

– А она-то здесь каким боком? – удивился Аркадий Иванович.

– Да, собственно, почти никаким-с. Что-то формальное… – неопределенно пошевелил пальцами Ждан-Пушкин.

– Ну да ладно, пусть поговорят, она дома, у себя, читает, наверное, как обычно.

Триандофилов ткнул пальцем куда-то вверх, туда, где была, очевидно, комната девушки.

В этот миг только хорошо знающие купца люди, – а таких было немного, – могли бы угадать в его глазах чувство возникающей симпатии. Ему действительно понравился этот молодой человек: образован, энергичен, деловит, вежлив и не суетлив.