Гибельный огонь

Из зарослей елей, шатаясь, вышел олень, его язык был сероватым, а из уголка челюсти текла слюна. В двадцати ярдах от дерева, на котором укрылись Корт и Лена, олень упал под ударом двух мастифов. Каждая собака выглядела такой же большой, как и жертва. Олень перекатился и попытался встать. Одна из огромных пятнистых собак вцепилась оленю в горло, другая вцепилась в правую переднюю ногу. Хребет оленя треснул, как дерево под ударом молнии.

Теперь на лесной подстилке кружилась дюжина собак — гончих, натренированных отступать после того, как они приведут мастифов — убийц к их добыче. Они ревели и прыгали за кусками оленя, все еще бьющегося в предсмертной агонии. Затем на них набросились всадники — два охотника в зеленых одеждах, с пышными бородами и длинными хлыстами, которыми они отгоняли толпящуюся стаю… и третий мужчина, юноша, чьи волосы почти белели в блуждающем луче солнца. Он откинулся назад в седле своего огромного серого жеребца и рассмеялся в небо. Лена застыла, увидев, как поднялось его лицо, но он не смотрел на верхушки деревьев, он просто кипел в радости убийства.

Он был великолепен, совершенен в ее глазах.

Всадников было больше, десятки пеших людей, включая кинологов, таких же лохматых и мрачных, как звери, которых они стащили с искалеченного оленя. Сверкнул широкий нож охотника, и он поднял уши и хвост оленя к смеющемуся юноше. Неожиданная теплота прогнала страх из головы Лены. Она смотрела, даже не удивляясь происходящему внизу — в десять раз больше мужчин, чем она когда-либо видела, — а ее глаза впитывали каждое движение, каждый нюанс молодого всадника в красном и золотом.

Быстрые ножи разделали оленя, вывалив внутренности в награду гончим. Мастифы сидели поодаль на корточках, почти вровень с лакеями, которые нервно присматривали за ними. Этих убийц кормили один раз в день и презирали за то, что они проявляли интерес к той забаве, которую они выполняли. Только их языки… они сверкали и перекатывались, бесконечно гибкие, когда вытирали окровавленные челюсти.

Болтовня стихла, как и толпа внизу. Собаки устали и были сыты. Они скулили, когда надсмотрщики связывали их попарно, но позволили людям вести их обратно тем, же путем, каким они пришли. Двое мускулистых слуг повесили выпотрошенного оленя на шест и трусцой пошли следом за юношей на лошади. Всадники направились за ними, разговаривая и смеясь, когда они уходили за пределы слышимости. Ничего не осталось, кроме неровного круга, вытоптанного черным цветом на листовой плесени. Рог сыграл караколь, который, казалось, висел в воздухе даже после того, как его фактически не было слышно.

— Риттер Карл, — прошептала Лена себе под нос. Она невнятно произнесла на тяжелом швабском языке своих родителей имя, которое мурлыкали слуги. — Карл фон Арнхейм…—

Корт, уже переложивший свою ношу с едой, не обратил на нее никакого внимания. Но Лена продолжала перекатывать эти слоги под языком.

Прошли месяцы. Время от времени в лесу появлялись настоящие люди: пара нервных путников с вьюками и посохами, свистевшие в затемненных местах; бродяга, чьи лохмотья были испещрены гноем от язв, которые его покрывали; однажды дюжина мужчин, вооруженных и тощих, как волки… на них были разномастные наряды и по дюжине колец на каждой руке.

Охота фон Арнхейма проходила не так близко, чтобы Лена могла услышать и подбежать к ней.

Лесной народ путешествовал, но они не скитались. Походы Лены, сначала многочасовые, а потом и многодневные, вызывали в семье большое беспокойство. Ку-ме умоляла ее, но в мягком воркующем языке народа не было слов для выражения эмоций, которые двигали девочкой. Мольбы прекратились вовремя, потому что теперь никто из семьи не смог бы догнать Лену, если бы она побежала. А люди, добывающие пищу, учатся не тратить зря усилий. Из путешествий были получены некоторые полезные знания: источники пищи, которые семья могла использовать сейчас или в будущем, пещеры, которые открывались в просторные камеры с горловинами, слишком узкими для медведя. Но все больше и больше Лена путешествовала по краям полей настоящих людей; и это она не объясняла лесному народу, инстинктивно зная, что если бы она это сделала, то ничто не удержало бы Ку-ме от немедленного перемещения на десятки миль вглубь леса.