«Гильотина Украины»: нарком Всеволод Балицкий и его судьба

С другой стороны, сохранилось немало свидетельств того, что в таком виде, как это изображалось в 1929–1930 гг., «СВУ» не существовало. Подтверждается это и многими секретными служебными документами ГПУ, не доступными ранее, которые позволяют глубже понять дело «СВУ».

Все началось из того, что с 18 мая по 18 июня 1929 г. в Киеве была арестована группа молодых людей, обвиненных в принадлежности к нелегальной организации. Среди них были и те, которые с 1928 года сотрудничали с ГПУ. Входя в контакт с «националистически настроенными» лицами, стимулируя их вести «националистические» разговоры и выуживая из них информацию, они фиксировали ее и сообщали об этом чекистам. Именно этих провокаторов использовали для того, чтобы сломать и принудить студентов Николая Павлушкова и Бориса Матушевского свидетельствовать против вице-президента ВУАН, литературоведа, уже упоминавшегося академика Сергея Александровича Ефремова и других будущих участников процесса «СВУ».

Всеволод Балицкий в течение длительного времени (с 1923) направлял процесс «отслеживания» Ефремова, арестованного 21 июля 1929 г. 18 декабря того же года Политбюро ЦК КП(б)У утвердило состав суда над участниками «СВУ». 23 декабря Балицкий лично в присутствии заместителя наркома юстиции УССР М. В. Михайлика провел допрос академика. В декабре 1929 г. подготовка процесса «СВУ» вступает в завершающую фазу. Тогда в ГПУ УССР появляется ряд документов, где детализируется все, что связано с «СВУ». Эти документы поступают в ЦК КП(б)У, ЦК ВКП(б) и ОГПУ СССР. С ними знакомится И. В. Сталин, который 2 января 1930 г. присылает в Харьков шифрограмму С. В. Косиору и В. Я. Чубарю: «Когда предполагается суд над Ефремовым и другими? Мы здесь думаем, что на суде надо развернуть не только медицинские фокусы, имевшие своей целью убийство ответственных работников…[447] Наша просьба согласовать с Москвой план ведения дела на суде»[448].

3 января 1930 г. Политбюро ЦК КП(б)У обсудило сталинское письмо о деле «СВУ» и в специальном постановлении сформулировало «основные моменты» в этом деле. Окончательную редакцию этого документа осуществили В. А. Балицкий, А. П. Любченко и С. В. Косиор. Все детали процесса «СВУ» согласовывались с московским руководством, хотя ГПУ УССР предлагало и свою «драматургию» процесса. Эту «драматургию» содержали уже упомянутые документы, подписанные преимущественно начальником Секретного отдела ГПУ УССР В. М. Горожаниным и начальником 2-го отделения того же отдела Б. В. Козельским, которые, в свою очередь, все согласовывали с Балицким. Что это за документы?

Это, прежде всего, большая по объему «Докладная записка о результатах работы по вскрытию украинского контрреволюционного подполья по Украине в связи с делом “СВУ”, «Меморандум по делу Одесского филиала “Союза освобождения Украины”, «Докладная записка о деятельности медицинской линии “СВУ”, «Ориентировочный список арестованных по Киеву, которые подлежат представлению на процессе», некоторые другие документы.

Здесь находим в систематизированном изложении немало «линий» деятельности «СВУ», о них потом упоминалось на процессе, а также и тех, что не были реализованы, поскольку чекистам не удалось придать им вид реально опасных. В связи с этим чрезвычайно интересными являются два документа – «Ориентировочный список арестованных по Киеву, подлежащих представлению на процессе» и «Кандидаты к процессу с периферии». В них не только фамилии тех, кто оказался на скамье подсудимых, но и тех эвентуальных обвиняемых, которых готовили к процессу.

Особого внимания заслуживают рукописные коррективы, сделанные на этих документах. Скажем, в «Ориентировочный список» членов «Президиума СВУ», т. е. в состав руководителей организации, попросту дописана писательница Л. М. Старицкая-Черняховская, а также историк академик М. Е. Слабченко, которому со временем отведут скромную роль руководителя Одесского филиала. Возле четырех кандидатов на «церковную линию» твердо дописано: «Будет взят ряд лиц с периферии». Возле «кандидатов на процесс с периферии» поставлены «плюсы» рядом с фамилиями отдельных лиц, а рядом с другими никаких пометок нет, или, как, например, возле фамилии учителя З. Гудзь-Засульского «плюс» заменен на «минус». По нашему мнению, эти примечания сделаны лично Всеволодом Балицким, внимательно читавшим также и другие документы и делавшим на них пометки.

Что поражает более всего в анализе содержания упомянутых документов? Прежде всего то, что в них, собственно, не зафиксировано ни одного конкретного преступления тех лиц, которых обвиняли в участии в «СВУ». Это кажется парадоксальным, но на самом деле так оно и есть. Речь идет об определенных «преступных» намерениях, разговорах, каких-то «заговорщических» проектах, но не о конкретных действиях.