ГКЧП: Следствием установлено

Прибывшие были свято уверены, что первым, кого они встретят на «Заре», будет Президент СССР. Но вместо радостно улыбающегося Горбачева они натолкнулись на группу товарищей, состоящую из Крючкова, Язова и Бакланова, которые что-то обсуждали, стоя под фонарем. При виде российской делегации они все как по команде отвернулись, а затем и вообще удалились в дом для гостей. Единственным, кто нашел в себе силы сохранить подобающие манеры, оказался Крючков — прежде чем показать спину, он поздоровался.

Следующими на пути российских спасателей к Главному дому встали сотрудники личной охраны Горбачева, вооруженные автоматами. Вид у них был довольно решительный, но, судя по всему, они уже знали, кто перед ними, и пропустили приехавших внутрь Главного дома «Зари».

Из показаний А. Руцкого

По Горбачеву и Раисе Максимовне, когда мы вошли в Главный дом, было видно, что произошедшее не является инсценировкой, что они действительно были изолированы и внутренне готовы к любому развитию событий.

Из воспоминаний А. Черняева

Руцкой, Силаев, Бакатин, Примаков, российские министры и парламентарии бросились к Горбачеву за балюстрадой на втором этаже дачи. И потом разговор вразнобой — кто во что горазд, один другого перебивает, каждый хочет поскорее сообщить «самое важное»… Политика в этот момент куда-то испарилась. Я уже не говорю о былых разногласиях, обидах и ссорах. Было мужское чувство выполненного долга спасения человека.

Свидетельствует Иван Силаев:

— Горбачев предложил нам заночевать на даче, а утром вместе вылететь в Москву. Но мы сказали, что надо лететь сегодня же, причем немедленно. Горбачев согласился и попросил Раису Максимовну собраться в дорогу. «А пока семья собирается, — сказал он, — я переговорю с Лукьяновым и Ивашко…»

Лукьянову указывают на дверь

Форос. 21 августа 21.20

На улице темно, уже начинается ранняя южная ночь. Крючков, Лукьянов, Тизяков и другие сотоварищи сидят в комнате гостевого дома «Зари» и смотрят телевизор.

Уже пошел пятый час, как они объявились в Крыму, но президент до сих пор никого из них не принял. А после приезда российской делегации шансы на встречу с Горбачевым стали близки к нулю.

В освобожденном от цензурных ограничений телеэфире с каждым часом все жестче звучали требования призвать к ответственности ГКЧП. Те, кто еще вчера «болел» за него, стремительно «выздоравливали», выступая с изобличительными заявлениями. Даже Секретариат ЦК КПСС осмелился наконец поинтересоваться судьбой своего Генерального секретаря. Все телевизионные компании беспрерывно крутили кадры демонтажа памятника Дзержинскому, сообщали о том, что ГКЧП направил своих представителей к Горбачеву в Крым, что президент здоров и ему предоставлена связь.

Александр Тизяков узнал по ТВ о том, что Всесоюзная промышленная ассоциация отказала ему в доверии — он уже больше не председатель этого объединения. Лукьянова телевидение тоже огорчило. Во всех информационных выпусках зачитывали полный текст принятого в его отсутствие постановления Президиума Верховного Совета СССР:

«1. Считать незаконным фактическое отстранение Президента СССР М.С. Горбачева от исполнения его конституционных обязанностей и передачу их вице-президенту.

2. Потребовать от вице-президента Г.И. Янаева немедленной отмены его указов и основанных на них постановлений о чрезвычайном положении как юридически недействительных с момента их подписания.

3. Внести на рассмотрение внеочередной сессии Верховного Совета СССР предложение о создании депутатской комиссии для осуществления контроля за ходом расследования действий должностных лиц, нарушивших Конституцию СССР».

Перед отлетом Лукьянов попросил своих заместителей Нишанова и Лаптева назначить заседание Президиума Верховного Совета СССР на завтра, то есть на 22 августа, после его возвращения из Крыма, но они ослушались, провели заседание самостоятельно. Теперь получалось, что пока он, Лукьянов, находился в Москве, Президиум собрать было невозможно, а как только он за порог — Верховный Совет СССР тут же четко обозначил свою позицию по отношению к ГКЧП.

Лукьянов находился в отчаянно двусмысленном положении. Он, спикер парламента, президиум которого объявил ГКЧП незаконным, чаевничает здесь, на «Заре», в компании самых видных гэкачепистов — Крючкова, Язова, Тизякова, Бакланова. Как объяснить это президенту? Он же наверняка спросит: «А почему ты, Анатолий Иванович, не собрал Президиум Верховного Совета? Почему ничего не предпринял для моего освобождения? Почему молчал, когда меня объявили больным, недееспособным? Где ты был, что делал?»

Лукьянов готовился к трудному разговору. Но, когда президент принял его — перед самым отъездом на аэродром, — разговора у них не получилось.

Свидетельствует Евгений Примаков: