Глаз тигра. Не буди дьявола

– Флинн! – уже более настойчиво и тревожно позвал Себастьян – до него наконец дошел весь ужас произошедшего. – Флинн!

Вдруг совсем неподалеку зашуршала трава. Слегка приподняв стволы винтовки, он метнулся туда.

– Хозяин! – услышал Себастьян, и в груди его поднялась волна разочарования.

– Мохаммед! Ты, что ли, Мохаммед? – произнес он, признав тщедушную, маленькую фигурку в вечной феске на курчавой голове.

Это был главный оруженосец Флинна, единственный, кто немного владел английским.

– Мохаммед, – с облегчением проговорил Себастьян и тут же быстро продолжил: – А что Фини? Где Фини?

– Его застрелили, хозяин. Аскари явились рано утром, и он упал в воду.

– Где? Покажи где.

Под самым лагерем, в нескольких ярдах от того места, куда на берег вытаскивали лодки, они отыскали жалкий сверток с одеждой Флинна. Возле него наполовину обмыленный кусок дешевого мыла и металлическое ручное зеркальце. В грязи виднелись глубокие отпечатки босых ног. Мохаммед нагнулся и сорвал растущий у самого берега стебель тростника. Не говоря ни слова, он протянул его Себастьяну. На листе его Себастьян увидел высохшую и почерневшую каплю крови, которая рассыпалась в мелкие крошки, как только он прикоснулся к ней ногтем большого пальца.

– Мы должны его найти. Возможно, он еще жив. Зови остальных. Мы обыщем весь берег вниз по течению.

С нестерпимой болью в душе от потери друга Себастьян поднял перемазанную грязью рубашку Флинна и скомкал ее.

7

Флинн скинул с себя штаны и грубую домотканую рубаху. На рассвете было довольно прохладно, и по телу его прошла дрожь. Он обхватил себя руками и принялся растирать предплечья, одновременно вглядываясь в мелководье у берега, в поисках сетчатого узора на дне, который указывал бы, что под слоем ила спрятался и поджидает его крокодил.

Кожа Флинна в тех местах, где ее закрывала от солнца одежда, была белая, как китайский фарфор, но руки до самой шеи и треугольник на груди были покрыты темно-коричневым загаром. Помятое, красное, сморщенное лицо опухло со сна, длинные, тронутые сединой, спутанные волосы свалялись. Он громко отрыгнул и скривился, ощутив вкус перегоревшего джина и табака. Убедившись в том, что ни одна пресмыкающаяся тварь его здесь не ждет, затаившись в засаде, Флинн ступил в воду, зашел по пояс, скрыв под водой массивные ягодицы, и окунулся. Фыркая, принялся поливать голову пригоршнями воды и, закончив омовение, снова выбрался на берег. Шестьдесят секунд – достаточно долгое время, чтобы оставаться в такой реке, как Руфиджи: любопытные крокодилы, заслышав плеск, быстренько явятся посмотреть, кто это там купается и можно ли им поживиться.

Совершенно голый и мокрый, с прилипшими к лицу влажными волосами, Флинн намылился, стараясь сбивать пену погуще в промежности и нежно поглаживая свои благодатные гениталии. Смыв таким образом заодно и остатки сна и лени, он почувствовал, что в животе пробуждается аппетит.

– Мохаммед, – воззвал он, обернувшись к лагерю, – возлюбленный раб Аллаха и сын пророка Его, оторви свою черную задницу от постели и свари-ка мне кофе! Да подлей в него капельку джина, – немного подумав, добавил он.

Мыльная пена освежила подмышки Флинна, что слегка приглушило меланхоличное урчание в животе, когда Мохаммед наконец спустился к нему на берег. В руке он держал, стараясь не расплескать, большую эмалированную кружку, над которой струились завитки ароматного пара.

– Ты добр и милостив, – улыбаясь, произнес Флинн на суахили, – и милость твоя да будет вписана рядом с именем твоим на райских скрижалях.

Он протянул руку, чтобы взять кружку, но не успели пальцы его коснуться ее, как наверху захлопали ружейные выстрелы и верхнюю часть бедра Флинна пронзила пуля. Удар отбросил его в сторону, он упал, оказавшись наполовину на суше, наполовину в воде.

Флинн лежал, ошеломленный ударом пули, и слышал, как солдаты-аскари ринулись в его лагерь, слышал их восторженные крики, когда они добивали прикладами тех, кто остался в живых после первого залпа. Флинн пошевелился и, извиваясь всем телом, принял сидячее положение.

К нему уже приближался встревоженный Мохаммед.

– Беги, – прохрипел Флинн. – Беги, черт бы тебя побрал.

– Господин…

– Поскорей убирайся отсюда! – свирепо набросился на него Флинн, и Мохаммед в ужасе отскочил. – Ты что, дурак?! Тебе дадут отведать веревки с петлей, а потом завернут в свиную кожу.

Мохаммед в нерешительности еще секунду постоял, потом пригнулся и быстренько скрылся в зарослях тростника.

– Ищите Фини! – проревел чей-то голос по-немецки. – Ищите белого человека.

Тут-то Флинн и понял, что его поранила случайная пуля, возможно даже рикошетная. От бедра до самого низу нога его онемела, но он сумел-таки проползти и затащить себя в воду. Бежать он не мог, значит должен плыть.

– Да где же он? Найти его! – продолжал бесноваться тот же голос.

Вдруг заросли высокой травы на берегу раздвинулись, и Флинн поднял голову. В первый раз они встретились друг с другом лицом к лицу. Эти двое уже три долгих года на территории в десять тысяч квадратных миль играли друг с другом в смертельно опасную игру в прятки.