Глаза цвета турмалин

Чем дольше я сидела ссутулившись, тем больше не хотелось вставать, но заветное слово «надо» не велело бездействовать. Вздохнув, я завесила изувеченное лицо взлохмаченными волосами и обхватила себя за талию, пытаясь спрятать воспалённые запястья. Ловить на себе презрительные взгляды не было ни малейшего желания, но глупо отрицать, что даже слепой сумел бы заметить столь явные свидетельства моего недавнего пребывания в плену. Легче всего было бы остаться сидеть в своей воображаемой тихой гавани и ждать благоприятной погоды, но бескрайнее море проблем никуда не исчезнет, если просто игнорировать его существование. Держа в голове сию здравую мысль, я отправилась на кухню, где уже давно горел свет. Прокравшись на цыпочках по короткому коридору, я увидела, что за столом ожидаемо сидит влиятельная персона, чьё имя до сих пор оставалось загадкой. Вместо строгого костюма на мужчине были надеты тонкие меланжевые брюки и белоснежная футболка, но даже в домашнем облачении он выглядел безукоризненно. Вот только выражение его лица вмиг заставило пожалеть о том, что я без разрешения покинула свои временные покои, но отступать было уже поздно. Меня заметили. Не отрывая взгляда от кружки, обладатель низкого голоса холодно произнёс:

— Долго собираешься подглядывать из-за угла? Садись.

Расположившись напротив мужчины, я совершенно не знала, как буду себя вести и боялась сделать лишний вдох. Как бы мне хотелось выглядеть в его глазах чуть лучше, чем я есть, но понимание невозможности этого мигом спускало с небес на землю.

— Сегодня в полдень состоялась церемония прощания с моим напарником. Бывшим, — только теперь он поднял на меня взгляд, в котором помимо ненависти ясно читалась глубочайшая скорбь.

«Поделом», — цинично пронеслось в голове, однако, злорадство тотчас сменилось снедающим чувством вины за бессердечные мысли. Испытывать сострадание к личности, напрямую причастной к смертям различной степени справедливости, было непросто, но всё-таки подобной печальной участи я не желала никому.

— Соболезную. За что с ним так жестоко обошлись свои же? — робко поинтересовалась я, пытаясь наладить контакт.

— Попробуй ты мне ответить на этот чрезвычайно важный вопрос, — тень подозрения вновь пала на меня.

Завуалированное обвинение в осведомлённости было абсурдным: никакой информацией, даже в теории, я обладать не могла. Только как убедить в этом мужчину, чьё отношение ко мне всегда будет предвзятым?

— Не имею ни малейшего понятия, иначе бы и спрашивать не стала. Я никогда не подвергала опасности чужие жизни и ничего предосудительного не совершала. Ты волен думать, что хочешь, но моя совесть чиста.

— Значит, не ты была задержана за присутствие в людном месте посреди ночи?

— Обстановка была спокойной, до полунолуния пока далеко. Ваши обвинения беспочвенны, а ограничения становятся всё более абсурдными! — от несправедливости моя кровь начала закипать.

Без каких-либо объективных причин я побывала в месте, которое запросто могло бы стать моим последним пристанищем, если бы не череда случайных событий, сыгравших мне на руку.

— Раз за разом я слушаю одни и те же оправдания, — скептически протянул собеседние, не сводя с меня пронзительных миндалевидных глаз. — Знаешь, а ведь Конрад был феноменально проницателен. Он мог бы рассказать о тебе даже больше, чем ты знаешь сама.

Скривившись, я недовольно ответила с неприкрытым сарказмом:

— Не сомневаюсь, что все показания сочиняются именно так.

— Наш лучший дознаватель бывал резок в выражениях, но справедлив. Всегда, — ледяным тоном отрезал мужчина.

Повисла звенящая тишина. Вопросов было в избытке, в отличие от уверенности, что я получу хотя бы один ответ. Опасаясь сказать лишнее, я просто сидела и смиренно ждала, когда ко мне вновь обратятся.

— Ладно, — широкая ладонь опустилась на стол с негромким хлопком. — Пришло время узнать друг друга поближе. Назови своё имя. Настоящее, разумеется.

Реалии, в которых я жила, вынуждали держать в строжайшем секрете очень многое, но какое значение это имело отныне? Тщательно взвесив все «за» и против», я всё-таки решилась открыть правду.

— Ви́тта, — проговорила я, пробуя каждую букву на вкус.

Собственное имя приятно ласкало слух, ведь я не произносила и не слышала его уже давным-давно.

кто-то из близких мог начать твои поиски?

— Нет. У меня никого нет, — спокойно ответила я, равнодушно пожав плечами.

— Тем лучше для тебя.

Взглядом он проскользил по тоненькой седой пряди, ярко выделявшейся на фоне иссиня-чёрных волос, и беззастенчиво протянул руку, чтобы убрать волнистые локоны с моего лица. От неожиданности я вздрогнула и подняла на мужчину глаза, в которых плескался испуг. Повышенное внимание к моим слабостям обостряло чувство уязвимости, тесно переплетённое со стыдом за собственную неполноценность.

— Ты не восстановилась, — сложно поверить, но в его голосе помимо любопытства слышались нотки беспокойства. — Сколько времени обычно занимает регенерация?

— Несколькими минутами или парой-тройкой часов не отделаться.

Его брови изумлённо поползли вверх.

— Дни? Недели?