Глаза цвета турмалин

Беспрекословно я подчинилась и разместилась на краешке сидения, стараясь по возможности ничего не испачкать. Он же расположился за рулём и повёз нас куда-то вглубь двора, не выезжая за высокое ограждение. Ничего примечательного я не заметила: повсюду росли раскидистые хвойные деревья, прикрывающие территорию от любопытных глаз. Интересно, если бы я спросила о маршруте, мне бы ответили или наградили высокомерным молчанием? Впрочем, выяснять это я не стала. Разговор со мной не принесёт мужчине ни малейшего удовольствия. Не проехав и километра, машина остановилась возле двухэтажного кирпичного строения, с виду похожего на обычный жилой дом.

— Прибыли, — оповестил мужчина и заглушил двигатель. — Выходи.

Выкарабкавшись из низкого седана, я снова ощутила назойливую боль под грудью, от которой сбилось дыхание. Схватившись за бок, я сдавленно кашлянула, но, заметив на себе уничижительный взгляд, выпрямилась и стиснув зубы зашагала дальше. «Хватит демонстрировать свою слабость. Соберись, совсем немного осталось», — твердила я себе, минуя ступень за ступенью. У одной из бронзовых дверей с золотистой ручкой мы наконец-то остановились. Отворив её, мужчина посторонился и кивком головы сопроводил короткий приказ:

— Заходи.

Внутри меня встретил довольно тесный коридор с минимальным количеством мебели. Здесь не было даже зеркала, но в настоящий момент хотелось бы сказать, что это к лучшему. Не успела я опомниться, как на меня посыпались новые указания.

— Значит, так. Сидеть будешь тихо, не создавая лишних проблем. За время моего отсутствия приведёшь себя в порядок и переоденешься во что-нибудь. Детали нашего дальнейшего сотрудничества обсудим, когда я вернусь. Буду поздно.

Шагнув обратно за порог, он обернулся и напоследок угрожающе прорычал:

— Учти, бежать тебе некуда.

Дверь с грохотом захлопнулась. Оставшись один на один с растерянностью и пустотой, я тихонько опустилась на пол и дала волю бурному потоку эмоций, который еле-еле умещался внутри. Нескончаемым потоком из глазниц изливалась вся душевная и телесная боль, скопившаяся за короткий срок. «Во что я ввязалась?» — вопрос, который зловеще пульсировал в висках и разносился эхом по каждому миллиметру воспалённого разума. Чем дольше я сидела на кафельном полу, тем больше начинало казаться, что куда лучше было бы дать решительный отказ и встретить свою смерть с гордо поднятой головой. Вот только обострившееся чувство справедливости отогнало прочь упаднические мысли. По какой причине я должна сожалеть о том, что осталась жива? Почему вынуждена оправдываться за то, чего не совершала? Дрожащими руками я расстегнула изрядно потрёпанные ремешки и стянула туфли, которые следовало бы незамедлительно отправить в утиль вместе с платьем. Помассировав ноющие ступни, я поднялась на ноги и отправилась на разведку.

Догадаться о том, что жильё являлось служебным, не составило большого труда, ведь квартира была обставлена скромно и без намёка на уют, однако, всюду царил порядок. В центре небольшой кухоньки располагался квадратный обеденный стол с двумя крепкими стульями. Узкие шкафчики и плита на две конфорки соседствовали с высоким холодильником, содержимое которого я изучить постеснялась, несмотря на предательское урчание в животе. Подойдя к раковине, я открыла вентиль и с наслаждением припала пересохшими губами к ледяной струе живительной влаги. Как только жажда была утолена, внимание переключилось на соседние комнаты, внутреннее убранство которых вызывало куда больший интерес. Открыв первую дверь, у ближайшей стены я обнаружила односпальную кровать с толстым матрасом, на который нестерпимо захотелось прилечь и замотаться с головой в одеяло. Сутки, проведённые без сна, не являлись для меня большой проблемой, но полученные повреждения ослабили организм настолько, что каждое движение давалось с трудом. На подоконнике стояла пепельница, наполовину заполненная окурками, а рядом лежала помятая пачка сигарет. В углу стоял компактный платяной шкаф, сделанный из натурального массива бука, с прямоугольным зеркалом на дверце. Внутри висела знакомая оливковая форма, состоящая из холщовой куртки и отглаженных брюк. На полках лежали тёмные эластичные водолазки, белые и чёрные футболки, носки и перчатки из толстой кожи. «Не может быть», — если владельцем вещей является тот, о ком думаю, трогать их я ни за что не стану. Спешно покинув комнату, я вошла в противоположную дверь. Обстановка отличалась тем, что у маленького окошка стоял компактный письменный стол, на котором лежали ноутбук и кипа бумаг. Открыв шкаф, я увидела несколько иное наполнение: форма цвета сосновой хвои с золотой нашивкой, белоснежные рубашки с манжетами, рассчитанными на ношение запонок, изумрудный шейный платок. Выудив чёрную футболку, доходящую по длине почти до колен, я вошла в соседнюю дверь, ведущую в индивидуальную ванную комнату.