Глухая орбита вечности

— У-у! — закричали все прибывшие.— Они тут роскошно живут! Мы-то питаемся больше растительной пищей и синтетическим мясом.

— Ладушка, сделай этим беднягам что-нибудь поприличнее,— обратился к жене Омелин.

— Это можно,— с удовольствием поднялась из-за стола Панаева.— Минут пятнадцать потерпите?

— Даже больше, если за дело беретесь вы, Лада Борисовна,— приложив руку к сердцу и отвесив шутливый поклон, заявил Леонид.

После отличного ужина, мастерски приготовленного Панаевой, гости разбрелись по комнатам. Женщины смотрели старую приключенческую запись из запасов Байдарина, а Журавлев с Байдариным уединились в кабинете.

— Как живешь, Сережа?

— Плохо, Леня. Подумывал перебраться на корабль, но жалко бросать свою станцию. Да и к природе поближе. Степь мне как-то не по нутру... Ты знаешь, я обсчитал все данные по урагану и активности солнца. Получается, не такие уж редкие это явления. Примерно раз в 20-30 здешних лет.. И, видимо, вспышки активности здесь практически единственные сильные возбудители атмосферы...

— А последствия урагана? Я имею в виду не тот урон, который он причинил, а нарушение равновесия в атмосфере.

— Считал и это. Получается довольно любопытная картина. Несколько моделей дают довольно значительное сокращение зимы. Вот со дня на день должно распространиться резкое потепление. Произошло глубокое перемешивание воздушных масс...

— К вам можно, мужчины?

В кабинет вошла Эстелла Сандалова. Приглушенный свет кабинета скрыл ее озабоченность. Она присела на предложенное кресло и перевела дыхание. Ей почему-то померещилось, что Журавлев не случайно уединился с Байдарийым. Возможно, Ия его попросила переговорить с Сергеем. Мало ли какие причины привели к разрыву, может быть, мелкая обида, пустяк.. Успокоившись, она прислушалась к разговору мужчин и ей стало грустно. Нет, мужчины не способны жить одними чувствами. Даже сейчас они говорят о погоде. Сколько увлеченности в голосе Байдарина! Не вытеснила ли она любовь? Не стало ли Радиной здесь холодно и одиноко? Эстелла украдкой осмотрела обстановку кабинета. Два стола, несколько кресел, ковры, стеллажи с фильмотекой и записями и на всю стену интегрирующая схема, непрерывно суммирующая все данные с автоматических метео- и гидрологических станций. Здесь же пульт маленькой вычислительной машины Нет, здесь уютно и просто. Эстелла бы не стала менять эту тишину на любое общество. Здесь было все, что ей не хватало: атмосфера непринужденности, спокойная мужская уверенность и какая-то особая страсть к своей работе. Как это непохоже на их собственную каюту. Сандалов тоже много работает, бывает, сидит над схемами и по вечерам, но как это далеко от того воодушевления, с каким работает тот же Арон Геворгян. И дело не в том, что Арон главный электроник и у него большой опыт.

Он заражает своей энергией, своим настроением... А у Якова все одинаково. Эстелла грустно усмехнулась случайно возникшей рифме. Да, надо быть решительной, как Ия Надо уйти...

— Вот вы где прячетесь? — заглянул в кабинет Ананьин.

— Ты послушай, Анатолий, что тут насчитал Сережа! Получается чуть ли не вторая весна!

— Что?!

— Понимаешь, вследствие урагана должно произойти выравнивание температуры, и вместо осени установится теплая весенняя погода.

— Зина! Иди-ка сюда! Тут есть кое-что по твоей части! — позвал жену Ананьин.

— Только отошел, уже соскучился? — с деланным неудовольствием проворчала Астужева.— Какую мировую проблему вы тут решаете?

— Понимаешь, наш синоптический бог предвещает тепло, не знаю, продолжительное ли...

— Три месяца, в нашем календаре, конечно.

— Три месяца! Зина, садись! — жестом Ананьин показал ей на место у пульта ЭВМ.— Это уже серьезно. Сереженька, пожалуйста, исходные параметры: температура, влажность, солнечная радиация, глубина прогрева почвы...

— Сейчас,— Байдарин обошел кресло Сандаловой, объясняя на ходу и размахивая при этом руками, задел вставной гребень в прическе гостьи, и ее густые волосы каскадом свалились на плечи. После секундного замешательства он каким-то неуловимым движением подхватил упавшую волну волос, ловко свернул их в жгут и, уложив их в несколько кругов на голове Эстеллы, воткнул в них упавший гребень.

— Артист! — восхитился Журавлев.— Взгляните, Эстелла, какую он вам воздвиг Эйфелеву башню на голове.

Сандалова поднялась и подошла к зеркалу. Высокая прическа не шла к ее узкому овальному лицу. Она как бы удлиняла его, делала похожей на жителей планетной системы эпсилон Эридана... Она засмеялась и повернулась к Байдарину.

— Спасибо, Сереженька! С такой прической можно поразить самую непробиваемую броню на сердце любого мужчины, но мне не хочется нарушать их покой. Пусть уж лучше будет так,— с этими словами она выдернула гребень и тряхнула головой. И снова заструился каскад ее удивительных волос. Теперь было видно, что они опускались чуть ниже пояса.

— Ого! —удивленно крякнул Ананьин.

— Что, одна бронь уже лопнула? — насмешливо сощурилась Зинаида.

— Куда уж мне,— махнул рукой Анатолий.— Я беззащитный. И потом, согласись, это не волосы, а черт знает что такое. Произведение искусства!