Гнездо

– Все вокруг немножко странные. – Симона протянула Норе руку и помогла подняться. – Твоя проблема в том, что ты переживаешь, как тебе быть для всех зеркалом, а это вообще не твоя задача.

Нора напряглась; она понимала, что Симона набирает обороты для одной из своих частых – и часто сбивавших с толка – спонтанных лекций. Нора уже знала, что нужно просто слушать, кивать и говорить: «Ух ты, я об этом никогда под таким углом не думала», – и тогда Симона скажет: «Я живу, чтобы просвещать» – и можно будет поговорить о чем-то еще.

– Зеркалом? – спросила Нора, потому что Симона, судя по ее лицу, ждала.

– Все всегда ищут зеркало. Это основы психологии. Ты хочешь видеть свое отражение в других. А другие – твоя сестра, родители – хотят смотреть на тебя и видеть себя. Они хотят, чтобы ты была льстящим им отражением – и наоборот. Это нормально. Думаю, это правда нормально, если вы близнецы. Но быть чьим-то зеркалом? Это не твоя задача.

Нора привалилась к стене. В том, что сказала Симона, был смысл, много смысла, но он был и в том, чтобы хотеть увидеть себя в тех, кого любишь. И отражать тех, кого любишь.

– Откуда ты все это знаешь? – спросила она Симону.

– Некоторым приходится выучить это все раньше других.

Норе не надо было уточнять, что Симона имеет в виду. На прошлой неделе они были в музейной сувенирной лавке, выбирали конфеты, когда к Симоне подошла пара и спросила, не знает ли она, где найти набор для полировки камней.

– Нет, не знаю, – ответила она, рассматривая полку с конфетами.

Они не отставали.

– Ну, может быть, найдете кого-нибудь, кто нам поможет?

Симона повернулась к ним и скрестила руки на груди.

– Нет, не найду, – сказала она. – Потому что я здесь не работаю. Я, как и вы, покупатель.

Даже по меркам Симоны тон у нее был разъяренный.

Сконфуженная пара извинилась.

– Мы просто перепутали, потому что вы без пальто, – объяснила женщина.

– О, я точно знаю, почему вы перепутали, – сказала Симона.

– Эй? – Симона постучала носком ботинка по ботинку Норы, привлекая ее внимание. – Ты понимаешь, что я говорю? Быть чьим-то зеркалом – не твоя работа.

– Понимаю. Я все поняла. Но это не просто кто-то; это и я тоже. Я люблю определения. Люблю быть уверена в том, что понимаю, что происходит.

Симона утешающе обняла Нору за плечи:

– Во мне ты можешь быть уверена.

Нора хотела остаться с ней наедине. Хотела, чтобы можно было пойти куда-то и просто побыть вдвоем. Если бы она рассказала Луизе, что происходит, может, и получилось бы. Возможно, стоило отказаться от этих глупых дней в музее, перестать прятаться.

– Если кто-то станет настаивать на определении, – сказала Симона, – говори, что ты билюбопытна. Все заткнутся, поверь.

Нора представила, как говорит родителям, что «билюбопытна». Господи. Она точно знала, что скажет Мелоди, и сказала это Симоне:

– Какое-то ненастоящее слово.

– Может быть. А ощущение? – спросила Симона, прижимая Нору к затененной стене в дальнем углу Зала биологического разнообразия. – Как ощущение?

Нора и Луиза постоянно говорили о мальчиках, и Луизе ни разу не приходило в голову, что Нора вообще-то может захотеть поговорить о девочках. В их школе было полно лесбиянок, но они все были такими драматичными лесбиянками с короткими стрижками, в черных ботинках, с татуировками и обильным пирсингом; такие а-вот-вам-всем лесбиянки, державшиеся за руки и обнимавшиеся в машинах на парковке. Были еще девушки, изображавшие лесбиянок, обычно они пытались так флиртовать с парнями: трогали друг друга за волосы, робко целовались в губы, иногда с языком, а потом со смехом отталкивали друг друга и вытирали губы ладонью. Но Луиза знала: то, за чем она застала Нору и Симону, не было ни тем ни другим; ни заявлением, ни модой. То, что она увидела в музейной темноте, было чем-то иным. Страстью.

Если Нора лесби, а они близнецы, это значит, что она тоже лесби? Ей нравились парни, но приходилось признать, что когда она увидела, как Симона целует Нору, как у Норы поднимается и опадает грудь, как рука Симоны скользит по Норе, все ее сознание схлопнулось вокруг одного последнего образа: палец Симоны, гладящий сосок Норы. Но чего она хотела? Чтобы к ней прикоснулся другой человек? Парень? Девушка? Просто кто-то? Оба? Она всегда представляла себя с парнем, но, когда увидела Нору с девушкой, в ней что-то открылось, обозначилась новая возможность, существовавшая благодаря тому, что они были близнецами. В этом и была суть того, что у тебя есть близнец, всеобъемлющая, успокаивающая, сбивающая с толку суть: они были равными частями одного целого, и увидеть, как другая что-то делает, было все равно что сделать это самой.