Гнездо синицы

– А на этой неделе у нас будет новая миссия. Итак, дети, запоминаем, сначала макаем кисть в краску, как и в прошлый раз, желательно отдавать предпочтение индийской красной, но сойдут и иные смежные оттенки тёмно-красного, на крайний случай – пурпурный. – Щуплый преподаватель подошёл к зелёной доске и взял в руку мел. – Пожирнее макаем, так, без отрыва руки рисуем небольшую окружность, затем описываем вокруг два квадрата под углом в сорок пять градусов относительно друг друга, затем по вершинам квадратов описываем ещё одну окружность. Всё по старой схеме, выполнили задание – сфоткали и отправили мне, обязательно с координатами. На этот раз цель – сто восемьдесят рисунков. А это значит, каждый из вас должен нарисовать как минимум по семь. Либо же можно сделать так: все нарисуют, скажем, по пять, а остальные… сколько их там?

– Пятьдесят пять, – с энтузиазмом крикнул сиплый мальчишка, подстриженный под горшок.

– Спасибо, Илюша. – Дмитрий Сергеевич вытер руки о штанины и подмигнул Николай Василичу над доской. – Все нарисуют по пять, а оставшиеся пятьдесят пять вызовется дорисовать Смирнова.

– Да, да, конечно, я всё сделаю!

– Умница! Два круга, два квадрата, ничего сложного. Я в тебя верю! И напоминаю: тот, кто поможет мне отыскать Дух, получит пять по литературе автоматом. И в следующем году тоже. Но если мы его не найдём, эх, лучше об этом даже не думать… Помимо неудовлетворительных оценок за год, я вынужден буду провести децимацию, то есть прикончить каждого десятого[226]. А раз вас двадцать шесть, значит, я заберу ровно две целых шесть десятых жизни, или ноль целых одну десятую от каждого, что бы это ни значило. Буду караулить вас по вечерам и подрезать ахилловы сухожилия, чтобы всю последующую жизнь каждый ваш шаг напоминал об этой вопиющей оплошности. Сделайте, пожалуйста, что я прошу, я совершенно не желаю вам зла, вы же знаете.

Декабрь, 2

В какой-то момент, изо дня в день выполняя рутинную работу в строгом соответствии с предписанием, начинаешь подмечать весьма занимательные вещи:

1. Психи следят за тобой, и даже больше: они тебя именно изучают, подстраиваются под тебя. Они подстраиваются к графикам уборщиц, медсестёр, врачебных обходов точно так же, как подстраиваются к расположению коек, к окнам и дверям.

2. Они ждут от тебя точной повторяемости: ты вдруг становишься функцией, двенадцатичасовым механизмом два через два, в соприкосновении с которым они вынуждены существовать. Мария Дмитриевна – добрая сестра – разносила еду в понедельник и вторник, теперь она ожидается лишь в пятницу и субботу с восьми и до половины девятого, Валентина – чуть менее добрая и совсем не терпеливая – раздаёт лекарства, кому-то делает уколы, за этим пристально наблюдает медбрат Вадим южной наружности (он у нас недавно, к нему психи пока не привыкли, поглядывают с недоверием).

3. Со временем привыкаешь к мысли, будто сумасшедшие, запертые в лечебнице, едва ли не более свободны, чем ты сам и прочий медперсонал.

4. Вдруг случается некоторое маловажное (для здорового человека) событие: пронесётся тень птицы по лицу, или там включится сам собою телевизор, или залает разъярённая собака, за окном начнётся снег с дождём – не суть, что именно, просто что-то. В игровом зале один из пациентов выпалит, смахнув широким жестом фигуры с шахматной доски:

– Моих друзей или родителей сгубила пролетающая птица или собака, или кошка, или телефон, или война, или дурной вкус, или какая-нибудь другая веская причина (подразумевается, что это должно оправдывать нынешнее состояние)!

– Моих тоже… Но я справился с утратой, – ответят ему. – Каждый день я себе повторяю: мы все – едины. И это знание помогает мне. Оно мой свет фонаря в беспробудной кишащей тьме. Друзья, родные, любимые, враги по ту сторону, пролетающие птицы, и пули, и даже песок, и слова, и сама темнота. Всё в мире – одна неделимая сущность.

– И даже мы?

– Каждый из нас? Мы все связаны словом.

– Верно.

– Надо бы поразмыслить над этим.

– Это требует усилия воли.

– Как ты сказал, повтори! Мы – усилие воли?

– Всякое существование – усилие воли, колоссальное усилие и в то же время – воздушное и непринуждённое.

– Но не наше.

– Но не наше?

– Мы – усилие безвольности.

Чтобы их успокоить, достаточно бросить им в ноги пачку бумаги и цветных карандашей.

5. День ото дня обнаруживая себя среди них, перестаёшь чётко видеть границу между ними и собой, и вот ненормальный – уже ты сам, облачён в несвежую робу, играешь в шахматы с Вадимом (классическая обезьянья партия), а они – смеются над тобой.

6. Гляди, до чего доигрались: нарядились в костюмы медбратьев и охраны, хихикают, а сами заряжают лекарство в шприцы, их всё больше и больше, они выжидают.

– Чей ход?

– Последний ход. Конь на g2.

– Я сбился со счёта.

– Шах и мат.

7. Перед каждой пересменкой мы заполняем отчёты строго в соответствии с инструкцией, в заголовке число, дата:

а) какова причина написания отчёта? (правильный ответ – «чтобы не заблудиться»);

б) в чём конкретно заключается крайняя необходимость фиксировать нечто в отчёте? Это не всегда очевидно;