Гнилые болота

Бывало, сижу я на кресл, въ углу нашей комнаты, и зубрю слова и фразы. Der reiche Palast — богатый дворецъ — der reiche Palast, der reiche Palast, твержу я уже безсознательно; мн надоло это слово, и въ воображеніи моемъ начинаетъ рисоваться богатый дворецъ со всмъ своимъ великолпіемъ и блескомъ; расхаживаютъ по его заламъ чудныя женщины, одтыя въ бархатъ и атласъ, скользятъ по паркету мужчины со звздами на груди, въ вышитыхъ кафтанахъ, бгаютъ хорошенькіе пажи. И вижу я себя входящимъ въ этотъ дворецъ, и вс улыбаются мн, привтствуютъ меня: я герой. Что же дале? Этого-то дале я и не могу вообразить себ. Мн кажется, что вс мн удивляются, вс меня привтствуютъ, а я хожу и хожу по заламъ, я говорю со всми окружающими, пожимаю имъ руки и… И тянется эта однообразная картина долго, очень долго, глаза мои безцльно устремляются, вдаль, гораздо дале противоположной стны нашей комнаты: она исчезаетъ и не мшаетъ мн; передо мною разстилается какая-то волшебная страна; это не широкое пространство синяго моря съ его блестящими при солнечномъ свт волнами, не великолпная, сочной травой поросшая, гулливымъ втромъ волнуемая степь, не горы съ снговыми вершинами, пугающія человческіе взоры своими громадными размрами, — всхъ этихъ чудесъ природы я не видалъ, не зналъ ихъ безсмертной красоты; въ моей волшебной стран несутся и движутся волшебные замки безъ основаній, которые можетъ построить только фантазія ребенка, мечутся образы безъ ясныхъ очертаній, сливаясь съ прозрачно-голубымъ, какъ утренній туманъ, волнистымъ воздухомъ…

— Что, сынушка, выучилъ урокъ? — весело спрашиваетъ меня отецъ.

— Нтъ, — очнувшись, отвчаю я сконфуженнымъ голосомъ.

— О чемъ же задумался? — уже заботливо говорятъ отецъ, и я знаю, что въ его голов промелькнула мысль: здоровъ ли онъ, не нужно ли ему чего?

Сейчасъ его рука пощупаетъ вою голову: не горяча ли?

— Я твердилъ слова на память, — начинаю я лгать своему доброму, чудесному отцу я поспшно наклоняюсь къ книг, чтобы скрыть яркій румянецъ стыда, а въ голов мелькаетъ мысль: какой я лгунъ! какой я лнтяй! Завтра Рейтманъ придетъ въ классъ, и я не буду знать урока. Онъ меня оставитъ до семи часовъ въ школ; вс будутъ смяться, когда онъ станетъ мн уши драть. Больше всхъ посмется Розенкампфъ, онъ мн рукою носъ сдлаетъ, длинный носъ…

И снова я готовъ замечтаться по поводу длиннаго носа, я уже протянулъ въ ум до безконечности слово длинный и, кажется, соображаю, какъ онъ будетъ длиненъ… Но вотъ отецъ роняетъ на полъ рубанокъ. Я вздрагиваю и, какъ испуганныя птицы, Богъ всть куда, несутся мои дтскія сонныя грезы; глаза приковываются къ книг.

Много силъ, много даромъ потраченнаго времени потребовалось для того, чтобы побдить не въ мру развитое воображеніе, чтобы твердо преслдовать одну цль: учиться. Сколько наказаній, брани вынесъ я отъ учителей, сколько разъ рыдалъ я отъ боли въ надранныхъ до крови ушахъ, а когда меня выскли за лность… разв думалъ я пережить этотъ день!.. Я кусалъ себ руку во время зубренья уроковъ, чтобы эта боль мшала мн мечтать о постороннемъ… Правда, я уже въ март мсяц того же года былъ третьимъ ученикомъ въ класс, но чего мн это стоило! Господи, чего мн это стоило! Какую страшную борьбу выдержалъ я, и только и есть въ ней отраднаго то, что я понялъ силу своего характера Но для чего развивали мое воображеніе? Для чего развиваютъ его во всхъ дтяхъ?

Родится и растетъ почти половина всхъ бдныхъ дтей нашей матушки Россіи въ душныхъ городахъ, гд служатъ ихъ отцы-труженики, не видятъ они природы, оживляющей все существо человка и отрезвляющей его умъ, разсказываютъ имъ волшебныя скажи, пріучая ихъ умъ создавать несуществующіе міры съ большеголовыми карлами, разъзжающими подъ шапкою-невидимкою на коврахъ-самолетахъ, на крылатыхъ волкахъ, говорятъ дтямъ о серебряныхъ деревьяхъ съ золотыми плодами, объ Иван-царевич, спасающемъ изъ терема Кащея Безсмертнаго красавицу Царь-двицу и въ то же время баюкаютъ ихъ, полусонныхъ, пснею: «вырастешь большой, будешь въ золот ходить». И вотъ грезится ребенку, что и онъ счастливый и всесильный Иванъ-царевичъ, что и у него коверъ-самолетъ и шапка-невидимка, и весело ребенку… Чудныя сказки! знакомятъ он человка съ могучей народной фантазіей, не не дай. Богъ никому испить одуряющаго вина, не отвдавъ свжей ключевой воды, познакомиться прежде со сказкою, чмъ съ природою и дйствительною жизнью. Въ сказкахъ поэзія, но она слишкомъ бьетъ въ глаза, ослпляетъ ихъ и посл нея трудно трезво глядть на міръ и понимать его дйствительную красоту, понимать, что желтый листъ, трепещущій на втк въ позднюю осень, въ тысячу разъ красиве неподвижныхъ серебряныхъ листьевъ и золотыхъ плодовъ, что простая и дымная изба мужика съ его трудовой жизнью въ милліонъ разъ занимательне и ярче всхъ похожденій по воздуху небывалыхъ героевъ. И тотъ, кто въ дтств былъ убаюканъ этими волшебными сказками и снотворными пснями, можетъ-быть, во всю жизнь будетъ повторять изношенную и затертую слезливыми поэтами фразу: «наша безцвтная жизнь, нашъ холодный міръ!»