Гнилые болота

— Нтъ-съ, не знаю-съ, — передразнилъ его Носовичъ. — Слушайте же. Ваше сочиненіе можетъ быть хоть сейчасъ напечатано въ любомъ русскомъ журнал; но оно положительно дурно. Изъ него видно, что вы много, слишкомъ много читали; но кто-то преусердно выбиралъ для васъ книги, похожія, какъ дв капли воды, одна на другую, и посадилъ въ вашу молодую голову дряхлаго старикашку съ разбитыми ногами. Онъ подсказываетъ вамъ то, что вы должны, по его мннію, говорить, водитъ вашею рукою, когда вы пишете. Старикашка, должно-быть, былъ великій гршникъ, ибо онъ только и хлопочетъ, что о прощеніи, и, по всей вроятности, богатъ, ибо всхъ уговариваетъ примириться съ разными гадостями. Молодые люди не додумываются до такихъ мертворожденныхъ теоріекъ. Молодой умъ не то выноситъ изъ чтенія Гоголя, изъ знакомства съ Плюшкиными, Чичиковыми, Ноздревыми. Или, можетъ-быть, я ошибаюсь, считая васъ молодымъ, можетъ-быть, вы родились задолго до первой французской революціи?.. Но вы мыслить умете, изъ васъ можетъ выйти хорошій человкъ; я хотть бы поспорить съ вами. Приходите когда-нибудь посл класса ко мн.

Воротницынъ стоялъ, засунувъ руку подъ жилетъ, и тамъ пощипывалъ свою рубашку; его лицо покраснло и приняло надменное выраженіе. Онъ, кажется, впервые слышалъ оцнку своей теоріи и былъ готовъ бороться за нее. Я переглянулся съ Розенкампфомъ. Носовичъ продолжалъ раздавать тетради и давать наставленія каждому ученику отдльно. Раздача тетрадей кончилась.

— Господинъ Носовичъ! вы не возвратили моей статьи, — сказать Калининъ.

— Знаю-съ, — отвчалъ Носовичъ. — Она лежитъ на каедр, и я намренъ прочесть ее передъ классомъ.

— Какого чорта онъ въ ней вычиталъ? — проворчалъ Калининъ, садясь на свое мсто.

Носовичъ началъ читать его статью.