Год быка--MMIX

Пойдём дальше. Ну что каса­ется Беге­мота, пита­ющегося горькими ананасами, то ас­социация с известными стишками про последний день буржуя напрашива­ется сама. И нет никаких резонов её от­метать, про­сто лишнее указание на толко­вание кол­лектив­ного образа «жирного кота». Есть подоз­ре­ние, что некоторые из деталей мы сможем рас­толко­вать то­лько постфактум, когда про­изойдут какие-то из предвиден­ных событий. Например, стрельба спецназовца Азазелло по семёрке пик? Число 7 сим­воли­зирует закон, но каков полити­ческий или истори­ческий смысл в этой скрытой от глаз ми­шени? Провокацион­ная стрельба Беге­мота по живым ми­шеням более понятна, как и неудоволь­ствие Азазелло этим спектаклем. Беге­мот нарочито неосторожно использует оружие, одолжен­ное спец­на­зовцем, что может означать использо­вание наёмников-про­фес­сионалов. Среди целей – один из членов сообще­ства, которое олице­творяет Гел­ла. В ответ на уже привычную про­вокацию сообще­ство мас­с-медиа на этот раз вцепится в шерсть самому Беге­моту. Но зачем нужен такой спектакль?

Лично меня почему-то взволновала печа­льная судьба убитой совы, роль которой во всей этой истории остаётся загадочной. Один раз сова уже поуча­ствовала в дей­ствии 18 главы, задев крылом лысину буфет­чика Сокова. Этот эпизод, согласно указанию другой птицы в конце главы, относится к 94-му году. Следо­ва­те­льно, и второй эпизод с совой относится к тому же полити­ческому контексту 1990-2000-х годов. Теперь же убитая сова оказыва­ется в одной кампании с Гел­лой, то есть может быть сопоставлена со сред­ствами мас­совой информации, но не относится к ним. 24-я стадия уже на­чалась и её середина выпадает на 2009 год. К 94-му году относится первая попытка истолко­вания Ро­мана, к 2009 году – вторая попытка. Так что про­воциро­вание Гел­лы на шумный скандал вполне мо­жет иметь своей целью отвле­чение внимания от печа­льной судьбы совы, а причиной этого, скорее всего, является то внимание, которое столичная обще­ствен­ность пере­ключила на эту самую сову.

Последний из не вполне понятных эпизодов – неожидан­ное появление Ан­нушки-Чумы из ква­ртиры №48 в каче­стве дей­ствую­щего лица, пыта­ющегося присвоить и раз­рушить сим­воли­ческий по­дарок Воланда. Что каса­ется сим­волики подковки, то здесь нечего особо фантазиро­вать – свадеб­ный подарок жениха на счастье невесте, которая ещё то­лько учится прави­льно понимать увиден­ное. Воз­вращённый Воландом из небытия роман вос­создаёт и романти­ческие ил­люзии Маргариты. История траги­ческой любви тоже повторится в виде комедии, чтобы прийти к совсем иному финалу.

Но при чём здесь Ан­нушка? Мы уже разо­блачили эту особу как музу Пушкина. Воз­можно и бо­лее широкое толко­вание по аналогии с Маргаритой как маской столичной обще­ствен­ности. То­лько в этом случае Ан­нушка – это душа дореволюцион­ной, «белогвардейской» интел­лигенции. Воз­можно, что в контексте будущих полити­ческих и истори­ческих про­цес­сов речь пойдёт о попытке импортиро­вать из-за рубежа эмигрантскую версию рус­ской идеи, отрица­ющую цен­ности советского периода. То есть небескорыстная попытка «выковырять» из единой духовной традиции самые крупные и цен­ные брил­лианты, вроде сим­волики Великой Победы и покорения космоса. Такие безуспешные попытки уже были и до сих пор не прекраща­ются, и в этом смысле беспокоиться нужно, но не си­льно. Обще­ст­вен­ность в лице Маргариты вовремя опомнится, а доблестные спец­службы сохранят чуть было не утерян­ные цен­ности в целости. По всей видимости, получен­ные взамен 200 рублей должны сим­во­лизиро­вать обретён­ный зарубежной рус­ской обще­ствен­ностью дух мудрости. На этом, пожалуй, мож­но и завершить анализ 24 главы и пере­йти к следующей.

Проявление про­зрач­ности

Две последние ершалаимские главы – 25-я и 26-я, вроде бы выпадают из основного дей­ствия. Речь в этом апокрифе идёт о событиях, которые про­исходят в самый тёмный период евангель­ской ми­стерии, совпада­ющий с праздником иудейской пасхи. Община апостолов убита двойным горем – каз­нью учителя и преда­тель­ством ближайшего ученика. Ни о какой актив­ности не может быть и речи, тем более в субботу. И всё же кто-то ведь донёс слух о самоубий­стве Иуды, кто-то подбросил деньги в строго охраняемое помещение храма, куда могут входить то­лько первосвящен­ники. Автор делает попытку психо­лого-истори­ческой реконструкции на основе известных фактов. Этот ви­димый слой смыслов мы уже дета­льно раз­бирали и обна­ружили, что Афраний постоян­но и про­фес­сиона­льно врёт, а Пилат руко­водит интригой, направ­лен­ной на спасение если не жизни, то доброго имени Иешуа. Для этого необ­ходимо, как минимум, скомпрометиро­вать Каифу и Синедрион.