Год быка--MMIX

В коротком диалоге Воланда с Маргаритой тоже есть за что зацепиться, особен­но вот за это крылатое выражение: «тот, кто любит, должен раз­делять участь того, кого он любит». Очень романтично, не правда ли? Хотя речь идёт о един­ствен­ном верном друге Пилата, раз­делив­шем участь двухтысячелетнего ожидания искуп­ления. Вот то­лько един­ствен­ном ли? Ведь «тогда, давно, четыр­над­цатого числа весен­него месяца нисана» у Пилата появился ещё один любящий друг. Это он снится Пилату две тысячи лет, что означает настоящую любовь Пилата к нищему философу Га-Ноцри. Но тот, кто любит, должен раз­делять участь того, кого он любит! Не означает ли это, что Пилат раз­деляет участь самого Иисуса. Отсут­ствие зримого образа Учителя в последней главе вовсе не оз­на­чает, что этого образа нет. Мы уже могли бы на примере Маргариты и Воланда научиться видеть та­кие незримые образы. Может быть, и на этот раз получится?

Если Пилат раз­деляет участь своего Учителя, то и сам Иисус находится в этом же плену двух­тысячелетнего ожидания искуп­ления и свободы. Автор не случайно многократно и в этой главе, и в парал­ле­льных местах раз­лил яркими пятнами лун­ный свет. Ведь имен­но вечно обман­чивый свет Луны держит в плену Пилата и его любимых друзей. Пилат завидует Левию, потому что тот на­хо­дится рядом с Учителем. Но есть ли радость тому от этого пребы­вания с ним вечного студента, так и не сумев­шего понять Учителя. И где-то внизу, где виден в лун­ном свете древний Ершалаим, пре­бы­вает в веч­ности вместе с Ним его любимый ученик, страда­ющий от вечного клейма Предателя. Раз­ве кто-то сомнева­ется в том, что Учи­тель любит всех своих учеников? Но это означает, что он должен раз­делять участь того, кого он любит!

Мы уже вскользь упоминали о те­чении «тысячелетников», воз­никшем в ран­нем христиан­стве. В двух словах это учение изложено в одном из посланий апостола Петра: «Одно то не должно быть сокрыто от вас, воз­люб­лен­ные, что у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день» /2Птр 3,8/. События евангель­ской Мистерии призваны дать земное воплощение духу Иисуса, Слову, чтобы повести за ним учеников и последо­вателей. Но не означает ли это, что два дня пребы­вания Учителя в плену у смерти в ходе Мистерии могут в реа­ль­ной Истории означать двух­ты­ся­че­летний плен, раз­деление участи всех учеников и последо­вателей, кто с любовью уча­ствует в этой вселенской трагедии подлун­ного мира.

Но может, мы ошибаемся, когда считаем, что роман о Пилате – это также и роман об Иешуа? Ответ даёт «ключ» зерка­льной сим­метрии, ведущий нас к первой главе, где Берлиоз доказывает Без­домному, что Иисуса нельзя изображать как живого. От отрицания живого Иисуса мы обязаны к последней главе прийти к утверж­дению этого суще­ство­вания. Но в чём заключа­ется главный признак живого суще­ства, живой лич­ности или даже живой сверхлич­ности? Наверное, всё же имен­но в страдании и в пере­жи­вании, а в случае незримого, но живого духа – в сопере­жи­вании.

«– Двенад­цать тысяч лун за одну луну когда-то, не слишком ли это много?» – тоже загадочная фраза Маргариты. Кто-то из булгаковедов уже высчитал число лун­ных циклов за две тысячи лет, которых оказыва­ется в два раз­а больше. Нет, конечно, и здесь тоже речь идёт о сим­воли­ческом числе. Тысяча означает большое собрание людей из многих поко­лений, то есть «церковь» в самом широком смысле. Двенад­цать – это пере­жи­вание един­ства с совер­шен­ством, соучастие в Мистерии. Поэтому двенад­цать тысяч лун – это сим­воли­ческое обозна­чение многих поко­лений последо­вателей Иисуса, которые раз­делили с ним его траги­ческую участь в подлун­ном мире. Задан­ный Маргаритой вопрос означает желание скорейшего скончания этого времени, искуп­ления этих двенад­цати тысяч, которые вместе составляют истин­ный образ Учителя. Нужно ли дополни­те­льно раз­ъяснять, что означают две­над­цать раз по двенад­цать тысяч в книге Откро­вения? Особен­но с учётом двенад­цати стадий Над­лома всемирной Истории.