Год чудес (рецепты про любовь, печаль и взросление)

Но что я запомнила, так это этот суп – и того, кто его мне принес. Это была бариста из кафе под названием «Спроси Дженис», и ее лицо казалось мне очень умиротворяющим, да и вообще вся она была очень умиротворяющей. Я появлялась там почти каждый день и плакала на большом кожаном диване под греющей лампой, словно болеющее растение. А спустя какое-то время я заказывала суп, и она задавала мне мягкие мелкие вопросы – и была единственной, кто в течение дня со мной разговаривал. О, другие говорили что-то мне – или той, кто на меня походила, – но никто не разговаривал со мной: говорили с человеком, который переживает «кризис», который «очень хорошо держится при всем этом», с человеком, которого – в каком-то смысле – на самом деле не существовало. Они обращались (попеременно) к проблеме или к решению, они обращались к досадной и подозрительной части своей профессиональной деятельности, которая почему-то приняла форму человека. Они говорили не со мной.

Я ничего против этого не имела, понимаете? Никто в этом не был виноват. Мне было нечего сказать моим настоящим людям, а всем было нечего сказать той псевдоличности, которой я была. Просто какое-то время иначе быть не могло. Но мне было одиноко.

И тогда я шла и заказывала суп. Это был суп из запеченного чеснока, и его подавали с грюйером на тостах и крошечной баночкой со сдвигающейся крышкой, а в баночке была копченая соль. Я заказывала суп и разговаривала с бариста. Ради этой баллады назовем ее Дженис, по названию кафе: я разговаривала с Дженис – часто о ее нарядах, которые были очень хороши. Я говорила с Дженис, а Дженис говорила со мной, и иногда мы говорили о том, почему я плачу на кожаном диване в кафе, а иногда – нет, а потом я ела суп, дымный и сливочный и невероятно успокаивающий. Я макала в него тост.

Конец года был серым. Помню, что в тот год часто шли дожди, но, возможно, это просто жалкое заблуждение – и я много разговаривала с Дженис. Не знаю, сколько это продолжалось: недолго. Шесть недель? Восемь?

Потом я стала реже бывать в Фаррингдоне и нашла другое место, где можно было сильно переживать. Это было церковное кафе, и там Дженис не было. Там был рьяный викарий, который мне нравился меньше, но зато там был картофель в мундире. Нет ничего более совершенного, чем картофель в мундире – кроме, наверное, яйца. Немного Бога – это не слишком дорогая плата за картофель в мундире.

К тому же тот викарий хотя бы разговаривал со мной. То был очень плохой год, и я долго не могла снова начать разговаривать со своими друзьями. Как я уже сказала, у меня не находилось ничего человеческого, что можно было бы сказать. Из того мира, который я прежде любила, в новый мир, где я теперь жила, нечего было перевести, и именно этим интересны Дженис, и тот викарий, и та женщина в церковном кафе, которая готовила тот картофель в мундире: у нас был контакт. Они что-то говорили, и я их слышала, а они слышали меня. И я съедала картофель, и тот глубокий, дымный, соленый чесночный суп, и пила кофе, и плакала на людях, а спустя какое-то время что-то снова изменилось, а спустя еще какое-то время все немного исправилось, и я больше никогда не видела тех, кто попал в эту историю. Я снова нашла своих друзей или большинство из них.

Я снова обрела голос. Я начала разговаривать с людьми из моей настоящей жизни, а не с посторонними.

И тем не менее они были важны: викарий, и женщина с картофелем в мундире, и в особенности Дженис. Они были достаточно важны, чтобы мне захотелось рассказать вам о них, когда речь зашла о том супе, что я приготовила – чесночном супе с картофелем в мундире.

Я приготовила и горячий сэндвич, но это вы умеете. Берите грюйер для остроты. Это самый умиротворяющий рецепт в этой подборке умиротворяющих рецептов, и к тому же он невероятно простой. На него нужно время, и все. Нужно время. (Вот вам и метафора.)

А если вы окажетесь в Фаррингдоне, то проверьте, есть ли еще там «Спроси Дженис». Там были ко мне очень добры однажды, давным-давно, в другой жизни.

Вот это я и рассказываю Джо, более или менее, хотя кое-какие детали она уже знает.

– Спасибо, Дженис, – говорит она, когда я заканчиваю.

Она убирает пустые тарелки, заваривает нам чаю, а потом снова включает «Проект подиум», и мы сидим, закутавшись в плед.

На 4 порции

2 крупные картофелины

Оливковое масло для сбрызгивания

Соль

1 головка чеснока

2 стебля порея

2 луковицы шалота

50 г сливочного масла

1,5 л овощного бульона

1 корка пармезана

30 г тертого пармезана

Черный перец

Немного шнитт-лука

2 ч. л. копченой морской соли