Год красного дракона

Единственным человеком, изъяснявшимся на понятной британской речи, была женщина, назвавшаяся леди Люсией, но в этом собрании сильных и властных людей она исполняла всего лишь обязанности переводчика. Эта уверенная в себе молодая женщина, чувствовавшая себя среди высокопоставленных мужчин как равная среди равных, тоже не походила на типичную британскую леди их мира. Те были существами холеными, увешанными бриллиантами, с виду гордыми своим высоким положением, но на самом деле полностью зависимыми от воли отца, мужа, а в некоторых случаях старшего брата или даже сына. Старший мужчина-джентльмен в семье имел полное право судить, карать или миловать свою дочь, жену, сестру или мать, и уж тем более домашнюю служанку или наложницу. А уж иностранка, оказавшаяся в Лондоне без денег и документов, моментально становилась зависимой игрушкой того, кто сможет уплатить за нее представителю закона определенное количество денег. А если желающих сделать это не найдется, остаток ее существования будет печальным и недолгим, примерно таким же, как у отловленной на улице бродячей собаки.

Но тут все было не так. Люди, подобравшие их на необитаемом острове (морские пехотинцы из мира царя Михаила), были с девочками вежливы, не проявляя излишнего мужского интереса. Для альт-британок, привыкших к совсем другому отношению, это было особенно удивительно, как если бы вышедший из кустов лев не стал пытаться их пожрать, а человеческим голосом осведомился бы, не нужна ли помощь. А ведь в результате заброса одна из девочек оказалась полностью раздета, на двух было только в нижнее белье, и только у троих, помимо белья, имелись блузки от школьной формы и туфли. И все. Не самая подходящая экипировка для прогулок по дикой местности, даже с учетом того, что на этом острове уже несколько миллионов лет не водилось ни одного хищника крупнее кошки.

Еще при первом разговоре с леди Люсией прошлым вечером девочки усвоили, что их тут не собираются убивать ни сейчас, ни потом, просто они оказались такими необычными, что местные власти не знают, что с ними делать. Потом были полет на орбиту (правда, девочки этого даже не поняли) и пребывание в каком-то еще более странном месте, сильно отличавшемся от того хорошо устроенного сельского поместья, где они находились до этого. Там, в этом новом месте, все было сделано из металла и странного, явно искусственного, материала, окна отсутствовали, а все люди, даже женщины, были одеты в военную форму. Более того, странные высокие чернокожие и серокожие остроухие создания женского пола, в изобилии встречавшиеся здесь, тоже не чувствовали себя хоть как-то ущемленными среди нормальных людей.

Далее девочек по одной усаживали в кресло особой машины, и они имели разговор из ума в ум с мужчиной азиатской наружности, от которого исходило ощущение скрытой угрозы, и высокой белокожей женщины со странно заостренными ушами.

При таком методе допроса невозможно было ни соврать, ни промолчать в ответ на наводящий вопрос, и у британок возникало ощущение полной умственной беспомощности, будто их голыми распяли на станке для пыток. В их мире проделывать такое могли только самые опытные старые колдуньи, а тут эту работу совершала чудесная машина из золота и хрусталя, обладающая при этом страшной ментальной силой. Однако те, кто вели допрос, своей властью не злоупотребляли, не глумились и не стремились унизить юных британских колдуний, а всего лишь выясняли для себя истину в последней инстанции.

По результатам ментоскопирования, полностью совпавшим с данными устного опроса, стало известно, что мир, откуда происходят юные британки, уже сто восемьдесят лет не принадлежит Основному Потоку. Причиной этого расхождения исторических линий стало то, что в тысяча восемьсот тридцать девятом году юная королева Виктория вышла замуж не за принца Альберта Саксен-Кобург-Готского, а за русского цесаревича Александра Николаевича, писаного красавца и неотразимого бонвивана. Британской королеве было в это время двадцать, русскому принцу двадцать один, оба переживали период бурления гормонов, начисто отшибавших мозги. Император Николай Павлович был против этого брака, но потом вдруг тяжело заболел и скоропостижно скончался в расцвете сил, не дожив несколько дней до полных сорока трех лет. Шепотом поговаривали, что император разделил печальную судьбу своего отца, который тоже был убит после того, как пошел поперек британских интересов. Следов яда или чего-то подобного обнаружить не удалось, но это еще ничего не значило, поскольку в Санкт-Петербурге в это время гостила признанная британская красавица леди Кэролайн Рэнделл, не чуждая, как поговаривали, высокому колдовству.