Год Крысы

– Денег у меня стрелял. Сейчас кофейню свою открыл, коренной москвич, хуле. Не хочу начинать замшелые разговоры в духе «раньше было лучше». Нет, раньше было иначе. Тяжелее. И мы становились сильнее, бодрее. Сегодня намного проще, и, наверное, это хорошо.

– Наверное.

– Типа, вот ты сегодня пойдешь в китайку, купишь себе лапшу, наешься. Это тебе не забить оленя штыками.

– Да, – я впал в грусть; голова соглашалась со словами Олега, а с тем глубоким за ними – нет. – Но, прежде чем купить эту лапшу, тебе надо заработать денег, продать свое время тому, кто готов его купить. На этой работе ты будешь, не знаю, тоже оленей закалывать. Только мясо не себе забирать, а отдавать другому. А тот другой будет недоволен тем, что ты шерсть повредил, и теперь у него не будет возможности ее продать другому. За это ты получишь очень маленькие деньги, половина из которых пойдет на оплату жилья, а половина – на сигареты и ту самую лапшу.

– То есть стоило другого штыками забить? – ухмыльнулся Олег.

– Это ты сказал, не я. Олег, а у тебя их паспорта есть?

– Та-а-к, – Олег потянулся в кресле; нравилось человеку быть значимым, хоть немного. – То есть просто так спросил, конечно. Что задумали? Серега, конечно, скрытный тип.

– Нам интересно выйти с ними на связь.

– А паспорта-то зачем?

– По ФИО поискать, хоть что-то.

– А почты? Телефоны? Тебе разве не это нужно?

– У тебя есть номер их? – раньше нужного радовался я.

– У Давида был.

– Класс. Попросишь у него? Пожалуйста.

– Он умер полтора года назад.

– Ой, – обомлел я. – Соболезную.

– Забей, – Олег достал ноутбук и стал копаться в электронной почте. – Вот, нашел. Билеты на рейс, я перешлю тебе на почту. Одно только «но» – никому ни слова. При любом другом случае я бы даже разговаривать не стал. Благо, Серегу давно знаю и понимаю, вряд ли вы там на них кредиты наберете. Не дадут, скорее всего. Бедняки они на вид были, и никогда ими быть не переставали.

– Почему? Ты же их с тех пор только со стороны видел. Сам сказал!

– Они остатки бытового райдера собрали в мешок и унесли с собой. Такое никогда не проходит. Я тебе говорю, – он закинул ногу на ногу, и я увидел, как из кармана его пиджака сыпались крошки с куска белого хлеба. – Это выживание на всю жизнь в голову прививается. Как у собак диких, что ли.

– Ага, понятно. Спасибо большое, Олег.

Я вышел на улицу в разгар наступающего на пятки выходного дня. Веселые толпы бродили вдоль пруда, падали в траву и радовались тому, что они есть, а их могло и не быть. Такими ничтожными вещи кажутся среди людей. Я бегу, я спешу, и красный свет на дороге меня оскорбляет, бесит, а другим спешить некуда, и красный дает им возможность отдохнуть. Пройдя вниз по Маросейке, я присел отдохнуть в парке, где красные цветы душили белые.

– Але, Сережа, – я поднес ухо к телефону. – Слушай, я поговорил с Олегом. Он прислал мне билеты, где есть ФИО и паспортные.

– Так и что? Откуда они?

– Походу, из Томска. Но не факт, что они там могли остаться.

– Люди переезжают редко, – Сергей громко чавкал и мой желудок злился из-за этого. – Только из крайней нужды, или из-за выживания.

– В любом случае, не факт, что они там. Есть у тебя кто-нибудь из Томска?

– Есть, сейчас наберу. Слушай, я не могу говорить, я на поминках. Петя год как умер, помнишь?

– Помню.

День склонялся к концу, и ничего он не предвещал. Меня никто не ждал, и никому я был не нужен. Сил во мне хватало только на дыхание, да на жалость к самому себе. Хвастаться нечем. Я листал телефон, курил, и смотрел, как постепенно темнеет, как вывески загораются новыми цветами, привлекая покупателей. Лютеранские послушники кучками двигались в сторону храма, молодежь – в сторону парка, остальные – в обратную сторону. Никто останавливаться не хотел; каждый изобрел вечный двигатель и не мог вернуться к прежнему укладу. Поразительно, люди мчатся вперед, а куда и зачем – непонятно. Мама говорила, что в жизни необходимо найти цель и стремиться к ней. А какая сегодня может быть цель, достойная того, чтобы достигать ее? В самом деле, во имя чего сегодня можно подорвать здоровье или отказаться от любви? Ей-Богу, подойди я к человеку со словами: «А чего вы хотите?», ответ будет исчисляемым. Как можно ходить по земле, дышать воздухом, мечтать, грустить и чувствовать, если ориентиры имеют конечность? Достиг цели – расстроился, ищешь впопыхах следующую, сдирая с себя шелуху прошлой, чтобы на пороге новой блестеть и сиять в тонусе. Другое дело – взять цель недостижимую и путь к ней выстраивать из достижений поменьше. Да, недостижимого не достигнуть, потому-то оно и прекрасно. Настоящий вечный двигатель, а не подделка, что в заднице у каждого кряхтит. Бубню как старик!