Год Крысы

– Неважно, русский ты или не русский, важно то, что ты личность, а личность первична. Там в Европе ты гражданин, а вот эти вот россказни про кровь, национальность – прошлый век. Есть человечество, нет национальностей.

– А за негра замуж вышла бы?

– Я за тебя замуж вышла, – злобно ответила Оксана.

– Намек понят.

– Мысля идеалами ушедшего, ты не более чем ничего. Как тебе такое, Федя, м? Мораль одна, глобальная. Идеи общие, одинаковые и прогрессивные. Вот как ты будешь жить завтра, если ты русский? Ты должен быть человеком мира, интересоваться чем-то еще, кроме этого.

– Да я много чем интересуюсь.

– Например?

– Неважно, – я закусил губу, потому что обиду надо закусывать. Естественно, она была права, а скажи я ей, что в будущем меня не будет, она рассмеется, а чтобы она надо мной смеялась – никогда! Да, она лечилась, и походу лечение пошло ей на пользу. А я, типа здоровый, остался среди людей на свободе, где ничему в итоге не научился и ничем не интересовался. В этом марафоне я сижу на травке.

– Отсюда и все остальное вытекает. Глобализм, стирание границ, все это приводит к тому, что мы – население планеты. Один род, человеческий. Быть человеком – это надо учиться.

– Что ты начала сразу…

– Люблю поговорить. Вот еще пример: у меня, смотри, новый телефон, аккаунты во всех социальных сетях. Я не хожу в кафешки просто так или в магазины. Мне все приносят на дом. В моем списке подписок не один десяток СМИ, чтобы отличать – что правда, а что ложь. Что просто поддерживает мнение большинства, ради рекламы и просмотров, а что дает критику. Я разобралась со всем, что было у меня внутри. С замкнутостью, комплексами, манией и депрессией. Я разобралась с тобой. И смотри – теперь я иду дальше!

– Очень рад за тебя, Ксюша.

Ее лицо было создано для того, чтобы нести умные вещи. Как-никак зарубежное образование… этому же оно и должно учить, да? Определять взгляд на мир бескрайний. Как паук ищет угол для паутины, так и она нашла тот укромный угол, в котором ей видится все. Невидимого для умного человека нет, что бы ни было – в тот заумный угол тянется. Мне с моим бакалавриатом тягаться с западным демагогом – сдаюсь. На ее стороне было мое чувство вины. Несмотря на то, что наше расставание пошло Ксюше только на пользу, хотелось все равно хоть как-то услышать заветные слова прощения. Не взглядом, не движениями, не поступками, а именно словами!

Мы разумничались, объелись и напились, но расходиться не собирались. Роскошно шагая по новым тротуарам, мы дошли до хипстерского бара в Малом Гнездиковском, где женщины бедные, но выглядят нафуфыренно и богато, а мужчины к ним руками подступаются, где алкоголь смешивают с водой пятьдесят на пятьдесят и никто не замечает разницы.

– Расскажи дебильную историю, – попросила Оксана; меня не прекращал умилять ее акцент.

– Дебильную? Хорошо. В общем, отель «Рихтер». Все проходило во время фестиваля, саундчек. Сижу на первом этаже на диване уставший, почти сплю. Подходит официант очень красивый и говорит: «Хотите, я вам чая принесу?». «Бесплатно?» – спрашиваю я. «Да». Приносит, пью. На вкус – рыба, какие-то водоросли плавают, ядовитый привкус. Как будто яд. Корчусь, отставляю чай в сторону и этот официант, знаешь, вот так встает на колени, чтобы голову мне на промежность положить и говорит: «Что же вы такой уставший? Хотите я вам отсосу?».

– Зря отказался, – засмеялась Оксана, словно касатка, кто только не обернулся посмотреть на китообразное за барной стойкой.

– А я не сказал, что отказался.

– Что-о-о? Согласился?

– Нет, конечно. Вот, как просила, дебильная история. Давай ты, ну, тоже расскажешь чего дебильного.

– Я аборт сделала. Достаточно дебильно?

– Ох, ты ж… А почему?

– Потому что я, ну, сглупила, а парень тоже, не сумничал. Погоди, ты что, серьезно спрашиваешь?

– Э, да, – как ловко она подножку подставила! Дала слабину, чтобы я приоткрылся, вышел на чистую воду. – Дети же – это здорово.

– А говорил не поменялся.

– Ну, я же не о своих говорю.

– Какие дети, Федя? Я просыпаюсь в десять утра и в одиннадцать уже в пути. Детям такая мать ничего не даст. Эгоистичная, да. Пока у меня на тарелке еда не перестанет исчезать, детская посудка не появится. Умная женщина, прежде чем семью заводить, должна сделать все, чтобы обеспечить ее.

– Парень-то что? Поддержал.

– Да плевать, что он думал тогда.

– Плакал, наверное.

– Я уж точно, – прорыгала Оксана; пьяными мы были равны, перестала она строить из себя принцессу. Так мы общались и пили, от серьезного разговора к другому серьезному разговору, при этом никто на сто процентов не вовлекался в общение. Мы пили и врали, пили и врали. Вот это я мог бы назвать честностью!

Мы оба дошли до кондиции, когда задор иссяк, а усталость разучила нас врать, Оксана подсаживалась ко мне все ближе, терлась ногой об меня, носом опускалась в шею. Теплое дыхание с противным ароматом ацетона. Куда-то заползали ее руки.