Год на Севере. Записки командующего войсками Северной области

Да и не одно правительство. В первые дни нового года ко мне явился генерал Ниддэм, который от имени всех иностранных послов предъявил мне требование о немедленной высылке Чаплина из Архангельска, Хотя я и понимал всю юмористическую сторону подобной меры, что мною и было высказано Ниддэму, тем не менее надо было подчиняться силе. Когда я сказал Ниддэму, что это будет сделано, он усомнился в моем авторитете.

Все кончилось моим разговором с Чаплиным, после которого он немедленно уехал на Обозерскую, имея мое разрешение недели через две-три снова вернуться в Архангельск.

В конце концов тот же Чаплин отлично командовал полком, а на завтраке у него в полку присутствовал заместитель председателя временного правительства.

Ссылка Чаплина на Обозерскую окружила его имя ореолом, и именно поэтому он пользовался особою популярностью в правых кругах городской общественности и в некоторых офицерских группах.

Именно эти круги и группы составляли оппозицию правительству. С другой стороны, оппозицию правительству составили тесно сплоченные элементы бывшего «Гражданского управления генерала Пуля», которые группировали около себя всех недовольных и потерпевших от власти.

В один из вечеров я был приглашен этой группой на «чашку чая». Когда я приехал в дом «Гражданского управления», я застал там представителей чуть не всего правого крыла архангельского населения и большое количество представителей армии и флота.

Присутствовали от флота: адмирал Иванов, капитаны 1-го ранга Медведев и Шевелев, бывший флигель-адъютант Вилькицкий и Бескровный, разъезжавший с какими-то таинственными поручениями по Европе и периодически посещавший Архангельск. От армии были: генерал Саввич, полковник Шевцов и подполковник Михеев, какие-то офицеры с черепами на погонах, офицеры в английской форме и в русской форме, издатель правого органа печати «Отечество» Е.П. Семенов, архитектор Л.А. Витлин, неизвестные мне штатские люди и, наконец, члены правительства Городецкий и Мефодиев.

Когда я поместился за обширным столом, то кто-то, обратившись к адмиралу Иванову, попросил разрешения продолжить «заседание», причем сразу был поставлен какой-то бойкий политический вопрос.

Я немедленно высказал свой протест, заявив, что меня пригласили на товарищескую беседу, а между тем я попал в какой-то политический клуб, где, к моему глубокому возмущению, в заседаниях принимают участие представители армии.

Далее я указал на свои требования в отношении вкоренения в армию дисциплины и совершенно отказался от каких бы то ни было обсуждений правительственной тактики.

Все это, конечно, вызвало некоторое неудовлетворение собравшегося общества и даже попытки политического спора, но все же мне удалось ввести поднявшиеся разговоры в рамки частной беседы.

Эта картина лучше всего характеризует те трудности, с которыми боролось правительство в деле упрочения власти.

Сильный напор на власть шел и слева и, как мы видим, справа.

В отношении «правых» я должен сказать, что к ним примкнул еще и ряд личностей, компрометировавших самую идею и достигавших своими действиями глубокого недоверия населения к офицерам.

Некоторые офицерские круги устраивали по своим квартирам кутежи с местным оркестром профессионального союза.

Чаще всего эти «гуляния» кончались приказанием оркестру играть «Боже, царя храни». На отказ музыкантов начиналось их избиение, после чего они бежали жаловаться к Н.В. Чайковскому.

Только благодаря такту Николая Васильевича нам удавалось умиротворять эти скандалы, вызывавшие сейчас же волнения в рабочих слободах и на фабриках. И как это было трудно делать без войск, без достаточной полиции, в городе, набитом битком иностранными миссиями и иностранными войсками.

Как много было таких «идейных» работников в правых кругах. Принадлежа к тем же кругам с самого начала революции, я нарочно останавливаюсь на подробностях, чтобы указать, что все эти неуклюжие поступки приносили огромный вред и тормозили планомерную монархическую работу.

К началу года наши русские силы слагались примерно из следующих элементов.

1. На Мурмане дело не ладилось. С уходом Звегинцева во главе военных сил стал полковник Нагорнов. Не владея языками, Нагорнов не сумел создать отношений с английским командованием.

В малочисленных ротах порядка не было. Между офицерами рознь и временами большие ссоры и столкновения, кончавшиеся отдачей под суд и лишением свободы. Эти мурманские силы составляли всего лишь один батальон.

2. В долине р. Онеги у Чекуева стояла рота большого состава, и там же уже обозначилось партизанское движение, создавшее партию человек в сто.

3. В Селецком районе стояла рота и работали тарасовские партизаны, организованные уже в роты, с составом более 600 штыков.

4. На Двинском направлении по-прежнему работала офицерская добровольческая рота и 1-й артиллерийский дивизион в составе около 400 штыков и сабель.

5. Пинежские партизаны, уже отлично организованные Акутиным, образовали батальон силой до 400 штыков.

6. В Мезенско-Печорском районе отряды Ш. насчитывали около 600 штыков.