Год на Севере. Записки командующего войсками Северной области

После долгих размышлений все сошлись на мысли, что наиболее подходящим заместителем Николая Васильевича будет Петр Юльевич Зубов. Искренний и давний почитатель Чайковского, глубоко ему преданный, Петр Юльевич, казалось, был и лучший продолжатель работы Чайковского. Сам по себе прямой, твердый в своих убеждениях и располагающий к себе каждого, Петр Юльевич легко объединял около себя всех членов правительства.

Это решение удовлетворило всех, отъезд Николая Васильевича был назначен на 24 января. Управление делами правительства от П.Ю. Зубова переходило к Маймистову. 13 января в Архангельск прибыл генерал-лейтенант Евгений Карлович Миллер.

Известие о его приезде мною было встречено с сердечною радостью. Я еще не знал, как будут поделены все мои функции, но до такой степени жаждал отдать часть работы в опытные руки Евгения Карловича, что приезд его был для меня праздником. Ранее мне пришлось встречаться с генералом Миллером немного, но все же я отлично знал его по моей службе в Генеральном штабе и с глубоким почитанием относился к его служебной деятельности, как на фронте, так еще и в мирное время, в бытность генерала Миллера начальником Николаевского кавалерийского училища.

С его прибытием я приобретал и старшего опытного товарища и доброжелательного начальника. До этого момента я был страшно одинок вне привычной мне среды, так как общая масса военных была или значительно моложе меня, или значительно ниже по положению в старой императорской армии.

Евгений Карлович появился на архангельских улицах в генеральском пальто старого образца, в погонах – короче, с привычным нам всем обликом настоящего генерала и начальника.

В правительстве вопрос о функциях Евгения Карловича разрешился очень быстро. Конечно, об этом думали и раньше, но в момент самого разрешения вопроса генерал Миллер со свойственным ему умением сам помог направить все идеи в определенное русло, и разделение моих функций произошло легко и к полному удовлетворению всех членов правительства.

Евгений Карлович принимал на себя функции генерал-губернатора и, кроме того, в отношении военном – полноту власти главнокомандующего. По отъезде Чайковского на него было возложено и руководство отделом иностранных дел.

Я целиком уходил в войсковую работу и оставался командующим войсками области и по-прежнему – членом областного правительства.

VIII. Февраль

С переходом моим в штаб работа моя в значительной мере облегчилась. Можно было ближе подойти к своим сотрудникам, короче познакомиться с офицерским составом и, наконец, главное, – выехать на фронт, для знакомства с военной обстановкой на месте.

Я перечислил уже в предыдущей главе наши скромные силы и настроения в военной среде. В феврале дело уже налаживалось повсюду, за исключением формирований в Холмогорах, так как для холмогорского батальона у меня не было подходящего начальника.

Все зарегистрированное офицерство уже было размещено по частям. В Архангельске оставались лишь те элементы, которые нельзя было использовать по болезни, по неспособности к строю, наконец, за нахождением под следствием или судом.

Все внимание и все заботы уделялись строю и, главным образом, фронту. Одной из первых же моих мер было установление значительной разницы в окладах на фронте и в тылу, с точным указанием фронтовых районов.

Были приложены все усилия к ликвидации и расформированию всех учреждений и управлений, не имевших определенных войсковых функций. Чтобы пояснить это, укажу на г-жу Бочкареву, которая явилась ко мне в офицерских погонах и в форме кавказского образца. Ее сопровождал рослый бравый офицер, которого она представила мне как своего адъютанта.

Нечего и говорить, что результатом этого визита был мой приказ о немедленном снятии военной формы с этой женщины и о назначении ее адъютанта в одну из рот в Пинеге.

Сейчас даже и представить себе трудно, сколько комических черт наложила наша революция на многострадальную армию. Моей специальной заботой было совершенно вычистить из наших рядов все эти юмористические образы квазипатриотических начинаний.

Больше всего приходилось мучиться формой одежды. Армия сильно пошатнулась в выправке еще до революции. Для невоенных – я спешу оговориться, что выправка, форма одежды и наружный вид военнослужащего есть лучший признак воспитания и обучения части. Опытный глаз идит в этом всю начальническую работу в части, и глубоко не правы те, кто в требованиях в этом отношении видят придирки и капризы.

Лишь с приездом генерала Е.К. Миллера я получил сведения о состоянии офицерского запаса за границей. Запас этот был громаден. Учет этого запаса осуществлялся главным образом в Париже.

Немедленно была послана телеграмма генералу Щербачеву о необходимости высылки на Север наибольшего числа офицеров. Я указывал точно, что мне некем замещать должности батальонных командиров, что я страшно нуждаюсь в специалистах, т. е. в офицерах Генерального штаба, интендантах, юристах, я просил особенно усилить меня артиллеристами, в которых нужда была самая настоящая.