Год на Севере. Записки командующего войсками Северной области

Отряды продвигались осенью 1918 г., не встречая никакого сопротивления. Остановка сил на той линии, где я застал их, объяснялась соображениями не выдвигать слишком эти микроскопические силы и не отдалять их от базы в Архангельске. Русская мобилизация затянулась, красные понемногу окрепли и начинали наседать.

Падение Шенкурска в значительной мере понизило настроение населения и пошатнуло веру в успех борьбы.

Скученное население Архангельска должно было принять и впитать в себя шенкурских беженцев, распространявших самые панические слухи.

По тем данным, которые сосредоточивались в эти дни в моих руках, Шенкурск был брошен без особых к тому оснований. Русский батальон едва-едва успел собрать призывных и потребовалось особое искусство, чтобы удержать этот батальон от перехода на сторону красных. Это была большая офицерская работа.

Союзные силы (англо-американцы) не выражали особого желания драться и, когда обнаружили более или менее серьезный натиск, просто-напросто ушли (также ушли американцы под Пинегой). Маленькое ядро партизан было отрезано и брошено на произвол судьбы. Входивший в состав Славяно-британского легиона отряд Берса обнаружил нестойкость и частью разбежался.

Стратегически падение Шенкурска ничем не ухудшило положение нашей линии. Отряд, занимавший его, отошел несколько к северу и занял первую же подходящую позицию. Большевики не наседали.

Январь в политической жизни края ознаменовался тремя событиями: отъездом г-на Нуланса и Н.В. Чайковского и приездом генерала Е.К. Миллера.

Я называю событием отъезд французского посланника потому, что в лице г-на Нуланса область потеряла не только старейшего представителя дипломатического корпуса, руководившего всеми иностранными кругами в Архангельске, но и высокоавторитетного сотрудника Северного правительства, защитника самых насущных интересов области. С отъездом г-на Нуланса высшая политика в крае попала целиком в руки английского командования, а оставшийся в области представитель Франции г-н Гильяр не был ни достаточно авторитетен, чтобы повернуть события в другое русло, ни обладал для этого достаточной энергией. После отъезда г-на Нуланса его заместитель и остатки миссии просто стали выжидать момента своей отправки на родину, что по некоторым признакам уже тогда казалось естественным концом иностранной политики на русском Севере.

Для путешествия г-на Нуланса до самых берегов Франции была обновлена, оборудована и снабжена отборным экипажем яхта «Ярославна», отличное судно посыльного типа, захваченное в числе других судов после отступления большевиков.

Мы хотели показать в европейских водах наш старый Андреевский флаг, столь чтимый и дорогой сердцу каждого русского.

После Нуланса уехал маркиз Торрета, еще немного времени спустя уехал и Линдлей, замещавший английского посланника. Американец Френсис уехал еще до моего прибытия.

Этот разъезд уже указывал на то, что ожидает нас впереди и что приближается с каждым часом.

В этот же период в правительстве горячо обсуждался вопрос отъезда Н.В. Чайковского и его заместительства.

Николай Васильевич вызывался в Париж, чтобы войти в состав Российской дипломатической делегации (так, кажется, называлась эта попытка создать центральную власть). Отъезд его являлся тоже событием, и событием, к которому чрезвычайно легкомысленно отнеслась большая часть русской общественности в Архангельске.

Николай Васильевич олицетворял собою левую половину правительства, а еще вернее, его центр – и был чрезвычайно популярен в широких слоях населения.

Его знали все, его уважали и чтили его огромный жизненный опыт и его красивую, сказал бы я, седину. Я сам, монархист по своим убеждениям, не мог не отдавать справедливости его опыту, его честнейшей прямоте, крутому характеру и большой силе. Много раз мне приходилось расходиться с ним в точках зрения, иногда горячо спорить, но сейчас же сходиться в частной жизни, причем именно в эту частную жизнь он никогда не вносил элементы политической борьбы, оставаясь в ней добрым, глубоко искренним человеком.

Отъезд Николая Васильевича обезличивал правительство. Никто из его членов не пользовался достаточным весом, чтобы дать этому правительству авторитет. Против Н.В. Чайковского шли все правые элементы. После его отъезда образовалось пустое место, правительство обесцветилось, разумная политическая борьба ослабла и лишь левые заработали в подполье, не имея уже никакого доверия к существующей власти.

Правительство долго думало, кем заместить Николая Васильевича.

Ожидаемый приезд Евгения Карловича Миллера, по-видимому, не разрешал вопроса, так как в его генеральском чине боялись создать фигуру слишком неприемлемую для демократического Архангельска. Снова указываю, что в неустроенном крае надо было считаться с этими демократическими вкусами. Вопрос был настолько труден, что Н.В. Чайковский подумывал отказаться от предложенной ему роли в Париже.