Год на Севере. Записки командующего войсками Северной области

Что меня поразило больше всего – это удивительно благожелательное настроение солдат лично ко мне. В обстановке передовых окопов подготовить это настроение было совершенно невозможно, и потому, кажется мне, оно было искреннее.

Я от всей души благодарил роту за отличную службу и раздал тут же некоторое количество наград.

В общем, все найденное мною в этом районе было гораздо благополучнее, чем то казалось из Архангельска. Весь вопрос заключался в том, чтобы выиграть время для очищения деревни от небоеспособных и деморализующих элементов, т. е. женщин, детей и больных.

Полюбившегося мне английского майора я обласкал, как мог, и о деятельности его горячо докладывал и правительству, и Айронсайду.

Переночевав в Селецком, я на следующий день выехал в поселок Межновское, чтобы познакомиться с обстановкой на Авдинском направлении.

От Селецкого на Авду и далее на большую железнодорожную станцию Плесецкая идет широкий почтовый тракт, все время следуя по левому берегу реки Емцы, притока Двины.

По прибытии в Межновскую я немедленно отправился на позицию, занимаемую англо-американцами.

И здесь я застал ту же блокгаузную систему, применяемую англичанами повсюду. Блокгаузы были устроены из крупного леса, вооружены пулеметами и обнесены проволокой.

Блокгаузы требовали большого наряда людей, резервов почти не было, а по замерзшему болоту и руслу реки позицию легко было обойти с любой стороны.

Американский капитан, командовавший участком, произвел на меня отличное впечатление. Он предложил мне показать расположение противника.

Мы вышли к мосту через Емцу. Уже смеркалось. Через замерзшую белую ленту реки перекинут деревянный крепкий мост с ободранными и разрушенными перилами. Сейчас же за мостом виднеются развалины бывшей деревни, за которыми засели красные. Немного далее, за развалинами, видно уже в тумане очертание небольших холмов. Нет-нет да и стукнет выстрел и пропоет где-то знакомые звуки пулька.

Мы довольно долго стояли у моста и наблюдали эту тоскливую картину, лежавшую перед нашими глазами.

Очень тщательно я обошел вместе с капитаном каждую землянку, каждый барак, сооруженный на самой позиции. Солдаты-американцы были в очень хорошем виде. Все сытые, веселые, отлично одетые. Тепла в лесу – сколько угодно, пища в изобилии.

Тут же я посмотрел и английскую роту, к моему сюрпризу, оказавшуюся укомплектованной русскими. Это были взводы дисциплинарных частей, сформированных англичанами из красных пленных.

Я переговорил с многими из этих людей. Они имели бодрый, вышколенный вид, но не внушали никакого доверия. Мне показалось даже, что они держатся намеренно весело и развязно, с оттенком некоторого хулиганства. Осмотрев части и обойдя позицию, я вернулся ночевать в Межновскую. Делясь своими впечатлениями с Лелонгом, я высказал свои сомнения в успехе атаки, которую предполагали провести англичане с целью ослабить давление красных на направлении Средь-Мехреньга – Селецкое, предназначив для того, кроме американцев, лишь 2 английских и французских роты.

Утро выдалось солнечное и тихое, да и мороз был, помнится, не более 10–12°.

Рота французского легиона свернула в лес на рассвете, как было указано, и рано утром о ней сведений еще не было. На позиции царила полная тишина.

Лишь в одиннадцатом часу утра красные зашевелились и началась перестрелка. Орудийной стрельбы со стороны большевиков не было, из чего можно было с уверенностью заключить, что орудия, расположенные между Авдой и мостом, – взяты или во всяком случае приведены к бездействию.

На самом деле, как выяснилось впоследствии, рота легионеров вышла на дорогу весьма удачно, к самым орудиям. Большевики разбежались, и орудия были испорчены, так как по глубокому снегу их вывезти было невозможно.

В этом только и заключалась удача дня. Из всего остального, что было задумано, ничего не вышло.

Легионеры были атакованы сами со стороны Авды и, естественно, начали подаваться назад по той тропе, по которой пришли. Американская рота легко заняла мост и развалины за мостом, но не могла выбить большевиков с холма, сейчас же за развалинами.

Когда, убедившись, что холма не взять, американцы стали отходить, большевики сами перешли в наступление, и даже отдельные их группы появились на нашей стороне р. Емцы, в районе самой позиции.

Был момент, когда мне показалось даже, что все предприятие может окончиться не совсем благополучно. Да и действительно, нажим на нашу слабо занятую и обходимую со всех сторон позицию легко мог привести нас к необходимости ухода в Селецкое. В этом случае положение Средь-Мехреньги сделалось бы трагическим.

С наступлением темноты огонь стал стихать. Большевики начали перебираться на свои старые места. Было получено донесение, что легионеры отходят вполне спокойно на большую дорогу.

Дождавшись момента, когда можно было уже быть совершенно спокойным за исход дня, я поздно вечером вернулся в Селецкое и послал своего адъютанта в английский штаб сообщить там все то, что мы видели в течение этого дня. Повидавши русских начальствующих лиц в Селецком, я снова выехал на Обозерскую.