Год на Севере. Записки командующего войсками Северной области

Маленькая подробность! Еще в Архангельске я поставил вопрос о моем праве въехать в Финляндию в военной форме. Запрашивая об этом, я имел в виду не только удобство упрощенного багажа, но вместе с тем и известное впечатление, которое должно было получиться от появления русского мундира в стране. Меня крайне интересовало также, насколько враждебно отнесутся финны к форме своих недавних властителей.

И до Лиэксы, и в Лиэксе население отнеслось к моей форме совершенно спокойно, вернее, безразлично. Я думаю, что и раньше они очень редко видели военный мундир в своей глуши. Не то было на железной дороге при приближении к Выборгу.

Выехали мы из Лиэксы в седьмом часу утра 20-го числа. Телеграммой я заказал завтрак и обед на станциях с большими остановками. Вот тут-то я и хочу сказать несколько слов о впечатлении от русского мундира. Меня всюду встречали как родного, говорю без всяких преувеличений. Я был предметом совершенно исключительного внимания, и не как гость-иностранец, нет… но как живой образ отжившей эпохи, и, вероятно, неплохой эпохи, судя по приветливости, с которой меня встречали.

Около девяти часов вечера мы прибыли в Выборг. Поезд на Гельсингфорс отходил в 11 час. 20 мин. вечера. Я оставил Гамильтона хлопотать о билетах на спальное место, а сам вышел знакомой дорогой в город.

Вот казармы моего полка, окно моей квартиры, разнесенной в щепки когда-то финскими егерями, виден купол еще существующей полковой церкви. Выборг по-прежнему чист, скверы в цветах, только публика менее нарядная, чем в летнее время до войны. Я прошел прямо в «Эспланаду», излюбленный, да, пожалуй, и лучший ресторан в Выборге. Когда-то в эти июньские вечера там трудно было достать место за столиком. Теперь это была пустыня.

Я присел, а скоро туда же подошел и Гамильтон. Не прошло и получаса, как ко мне начали сбегаться русские. Подсела группа в несколько человек. Я сразу окунулся в атмосферу армии Юденича.

Какая-то партия в эту ночь выезжала на парусной лодке на Красную горку. Кто-то пробирался на границу, другой ехал с особыми поручениями в Гельсингфорс…

Вся эта молодежь была бодра, уверена и производила отличное впечатление. Я с жадностью расспрашивал подробности и уже начинал жалеть, что до поезда остается мало времени…

Наша беседа была прервана появлением офицера финской армии, просившего меня от имени коменданта генерала Тесслева пожаловать в комендантское управление.

Я спокойно заявил, что являюсь представителем и членом русского Северного правительства, что еду с официальным поручением в Гельсингфорс и что вынужден ждать поезда в Выборге. Идти куда бы то ни было я отказался, объяснив, впрочем, что имею все документы при себе.

Финский офицер доложил мне, что комендант очень беспокоится, что население, увидя русскую форму, может сделать мне какую-нибудь неприятность. Я просил передать, что именно моя форма не только оберегает меня от неприятностей, но, наоборот, вызывает немедленные знаки внимания и симпатии. Посланец коменданта удалился…

Через некоторое время тот же посланец пришел в сопровождении другого финского офицера и представил его мне как назначенного сопровождать меня до Гельсингфорса. Я с удовольствием вспоминаю этого моего «телохранителя». Бывший офицер нашей старой армии, он сразу почувствовал себя как бы моим адъютантом и бесконечно любезно помогал мне всюду, оставшись при мне на все время моего пребывания в Финляндии.

Немедленно были отведены в поезде спальные места, и я с наслаждением улегся на удобных постелях международного вагона, после стольких дней тряски, жары, комаров и других неприятных подробностей моего пробега от Медвежьей Горы до Выборга. Мурманские леса все же оставили мне память в виде сильного укуса какого-то насекомого около правого глаза, вероятно во время сна. Укус был настолько болезненный, что я вынужден был носить повязку.

В Гельсингфорс мы прибыли около 7 часов утра 21 июня. Еще не имея пристанища, я направился в Сосьетэтс-отель, который хорошо знал раньше.

Лейтенант N., сопровождавший меня, немедленно полетел в военное министерство сообщить о моем приезде, позаботиться о моем устройстве и, главное, узнать, когда меня может принять глава правительства, генерал Маннергейм.

Знакомая мне администрация отеля временно устроила меня в одной из комнат, где я мог привести себя в порядок.

Быстро вернулся из министерства лейтенант N. Мне были отведены две отличные комнаты «Сосьетэтс-отеля», кроме того, военное министерство прислало автомобиль в мое полное распоряжение на все время моего пребывания в Гельсингфорсе.

Я еще не успел приготовиться к выезду, как мне сообщили, что меня желает видеть английский полковник.