Годы. Мили. Судьбы

С командой С-55 у меня сложились хорошие, доверительные отношения и полное взаимопонимание. На торжественном ужине присутствовал командующий флотом. Мне было не до ужина, надо было приглядывать за экипажем и поддерживать порядок на лодке. Оформив «Журнал боевых действий», что входило в обязанность старпома, и пе-редав дела Янкелю Иоффе, я возвратился на С-54. За время боевого похода ему удалось разместить семью в «Гвардейском доме» № 25 по улице Ленинской в городе Мурманске, где жили семьи морских офицеров.

В ноябре С-54 поставили в плавучий док в Мурманске. Док находился под скалой севернее мыса Дровяной. Появилась течь между крышкой вибратора акустической станции и корпусом лодки, нужно было устранить эту неисправность. Команду поселили в здании деревянной школы на улице Красина. Большая часть Мурманска была сожжена немецкой авиацией летом 1942 года. Функционировали железнодорожное сообщение, торговый порт и судоремонтный завод в Росте. В центре города осталось несколько уцелевших кирпичных домов – тыл флота, четыре или пять жилых домов, гостиницы «Арктика» и «Межрейсовая» и дом № 25 по улице Ленинской. Также сохранились деревянные жилые дома на южной окраине, именуемой почему-то Колония.

Транспорт «Аммерланд» 5381 брт, Германия. Потоплен 12 октября 1943 г. торпедой подводной лодки С-55 (командир Лев Михайлович Сушкин) в точке Ш-70.59 с. ш., Д-26.26 в. д.

В конце ноября 1943 года мне предоставили 20 суток отпуска. Отправился поездом домой. Отрезок железной дороги Мурманск–Ленинград, проходящий через Карелию, был занят финскими войсками. Поезда ходили объездным путем от станции Беломорск до станции Обозерская, южнее Архангельска и далее на Москву. В светлое время суток на станции Лоухи и на подходах к ней финские самолеты с близлежащих аэродромов бомбили поезда. Наш поезд благополучно прошел эту злополучную зону ночью. В Москве переночевал у Ивана Константиновича Почилова. Он жил один в комнате коммунальной квартиры. На другой день выехал на станцию Березайка. В Бологом вышел из поезда.

Какая-то женщина узнала меня и спросила: «Когда приехал?» Ответил: «Вот этим поездом». Опустив глаза, она сказала: «Опоздал, сынок. Мать-то вчера похоронили». Стараясь смягчить печальное известие, долго рассказывала, кто и где из моих родственников живет, чем занимается. Сообщила все, что ей было известно о знакомых и о жизни в Березайке.

В ожидании служебного поезда прошелся по станции Бологое. Осенью 1941 года не-мецкая авиация жестоко бомбила железнодорожный узел. Фронт проходил в 30 кило-метрах северо-западнее станции, в районе Валдая. От Круглого депо, где мы ремонтировали паровозы, и окрестных зданий остались груды битого кирпича. Вокзал был полностью разрушен. Управление станцией и все службы размещались в деревне Огрызково, в одном километре от пассажирских платформ. Пути, платформы, стрелки, водокачка, средства сигнализации и связи были быстро отремонтированы и обеспечивали движение поездов. Вокзал начали восстанавливать по новому временному проекту, значительно от-лишившемуся от первоначального. В первозданном виде вокзалы сохранились только в Калинине (Твери), Лихославле и Крюкове. На краю платформы было оборудовано бомбоубежище. Теперь на этом месте стоит памятник железнодорожникам, погибшим во время войны.

Приехав на станцию Березайка, направился к сестре Дусе (Евдокии Константиновны). Она с четырехлетним сыном жила в заводском доме № 4 на ул. Октябрьской и трудилась на стекольном заводе начальником смены. Завод выпускал продукцию для фронта. На него не было сброшено ни одной бомбы, хотя находившийся рядом железнодорожный мост через реку Березайку немцы бомбили неоднократно, но мост все же уцелел. На другой день пошли на кладбище. Мама в середине ноября 1943 года босая копала оставшуюся на колхозном поле картошку. Простудилась, получила воспаление легких и скончалась в возрасте 69 лет. Похоронили ее под высокой сосной. Пусто стало в нашем доме в Дубровке. Теперь в нем жили сестра Паня (Прасковья Константиновна) с двумя племянницами, дочерьми Игната. Константин и Михаил воевали, но где точно было неизвестно.

Железнодорожная станция Бологое. 1943 г.

Их адресом был только номер полевой почты. Иван и Павел, видимо, погибли. Письма от них не приходили, но не было и сообщений из военкомата об их гибели. Жена Ивана Клава уехала с детьми к родственникам в город Гусь-Хрустальный Владимирской области. Семья Павла осталась в оккупированном немцами Пскове. Сестра Шура (Александра Константиновна) бедствовала в блокадном Ленинграде. Трудно в деревне было найти семью, которую не постигло горе войны. В семье, которую я знал, в течение месяца погибли отец и четверо сыновей. Жизнь в деревне держалась на женщинах. Все тяготы военного времени легли на их плечи.

Я и лошадь, я и бык,

Я и баба и мужик,