Годы. Мили. Судьбы

Питьевую воду брали в бухте Хед, там китобои соорудили несложное устройство. Под водопад на высоте 15 метров подвесили воронку, к ней прикрепили шланг, он плавал на поверхности в 40 метрах от берега и поддерживался на плаву буйками. Конец шланга поднимали из воды на палубу лодки и вода самотеком поступала в цистерну. Соленая морская вода не просачивалась внутрь шланга из-за разности давлений.

Получили приказание следовать к мысу Уэлен и встречать подводную лодку Щ-423, которая шла Северным морским путем из Полярного на Тихоокеанский флот. В светлое время обогнули мыс Дежнева с притулившимся к сопке приземистым маяком и вошли в Чукотское море. Условия плавания были относительно благоприятные – ветер 2–3 балла, видимость переменная от 5 кабельтовых до 5 миль, облачность низкая высотой 50–100 метров, характерная для арктических районов. Льда не было. У небольшого мыса Уэлен мы встали на якорь. В подошедшем с берега вельботе оказался бывший боцман Л-7 Сушин, уволенный с флота за неблаговидные поступки. Как представитель местной власти он прибыл, чтобы поговорить с земляками и пригласить в свою резиденцию. Приглашение было отклонено.

В результате обмена радиограммами со штабом флота в течение ночи выяснилось, что Щ-423 уже прошла мыс Дежнева. Скорее всего мы разошлись с ней в тумане. Утром снялись с якоря. Л-12 возвращалась в бухту Провидения, а Л-11 предстояло зайти в залив Лаврентия.

Штурман Л-11 Г. К. Васильев на вахте. 1940 г.

Подводная лодка Л-11 на Камчатке. 1940 г. Фото Г. К. Васильева

В этом заливе чуть было не закончилась моя штурманская служба. Пройдя входные мысы, проложил курс по глубинам 20–25, как я считал, метров. Посмотрел еще раз заголовок карты и с ужасом понял, что глубины на карте были показаны в футах. Это в 3 раза меньше, чем я считал. Фут равен 30,48 см. Выскочив на мостик доложил командиру. Застопорили ход. Все закончилось благополучно. Тут я вспомнил и до сих пор помню мудрый совет преподавателя навигации Белоброва: «Прежде чем пользоваться картой, посмотрите в каких величинах – сажени, метры или футы – нанесены глубины». Теперь этот совет утратил значение, на всех картах глубины указываются только в метрах.

В заливе Провидения обнаружили стоящую на якоре Щ-423. Вскоре она ушла в Советскую Гавань. В конце августа начальству стало ясно, что базироваться в зимнее время здесь нельзя, и нас возвратили в Петропавловск. Из шести подводных лодок в составе дивизиона остались три – Л-9, Л-11 и Л-12. Остальные ушли во Владивосток.

Экипажи лодок переселили на плавбазу, где условия были если не райскими, то хотя бы человеческими. В кубриках и каютах было сухо и тепло, пресная вода подавалась без ограничений, питались в кают-компании. В трюме оборудован небольшой кинозал, имелись баня и теплый гальюн. На корабле с 6-00 до 23-00 работала радиостанция. В городе издавалась областная ежедневная газета «Камчатская правда». Раз в 2–3 недели приходил теплоход «Смольный», доставлявший с материка центральные газеты и почту. Все продовольствие получали с материка, даже соленую рыбу. Крабов, пойманных на Камчатке, привозили с центральных складов, находившихся около Ярославля. Только с началом войны организовали снабжение флота рыбой с местных рыбозаводов. Никаких овощей на месте не выращивали. Картошку, капусту и огурцы доставляли с материка. Первый холодильник начали строить в порту в 1940 году. Летом мясо хранить было негде. Питались солониной – засоленной в бочках говядиной. На кормовой палубе «Саратова» всегда стояла расходная бочка с этим продуктом, которую корабельный пес Нордик старательно обходил с другого борта. С ноября по май повсеместно температура опускалась ниже нуля, и появлялась возможность доставлять пароходами мороженые туши. Поставлял пароход свинину – весь город и мы, в том числе, ели свинину, привозил баранину – питались бараниной. Редко, но можно было поесть в ресторане «Полярная Звезда» свежую жареную оленину. Спиртные напитки доставляли небольшими танкерами. Привозили «Зубровку» – пили «Зубровку», привозили спирт – в магазинах продавали спирт.

Началась монотонная и однообразная служба. В море не выходили. Днем корабельные работы по уходу и ремонту механизмов, занятия по боевой и политической подготовке, при этом мы были должны «две задачи решать, как одну». Чай, обед и ужин в кают-компа-нии, вечером кино или игра в домино – забивать козла. Разнообразие в наш быт вносили начальник службы снабжения «Саратова» одессит Вадим Чистик и дивизионный механик Жаров, развлекавшие нас бесконечными историями и анекдотами. Командиры лодок и комиссары питались в салоне. Семьи их остались во Владивостоке. Их образ жизни почти ничем не отличался от нашего, холостых лейтенантов. Время от времени уходили на катере «в штаб военно-морской базы» проветриться, обычно до утра следующего дня.