Разноцветный бордель в каталажке и дао монаха-воина
Невозможно было поверить в тот памятный первый приход (оставлю здесь это двусмысленное «приход» вместо официального «визита»), что роскошный и чопорный парижский театр «Шатле» (Théâtre du Châtelet) в самом сердце города вот так, без боя, сдастся на милость этих новых русских казаков… Так сложилось, что и «Шатле», и Театр де ля Вилль одновременно оказались в ремонте, власть над помещениями на это время автоматически переходит к городу, ну а параллельно внутри невольного хаоса стройплощадки можно затевать совсем иные приключения… Илья Хржановский договорился и с мэрией (спасибо мэру Парижа Анне Идальго (Anne Hidalgo) и ее советнику по культуре, Кристофу Жирару (Christophe Girard), любителю авангардных соблазнов), и с директорами театров — Рут Макензи (Ruth Mackenzie) и Эмманюэлем Демарси-Мота (Emmanuel Demarcy-Mota)… Русская команда полностью захватила, заполонила практически все административные помещения в «Шатле», перекрасила стены, покрыв их фресками по мотивам дягилевских Русских сезонов, расставила в коридорах и комнатах ростовые куклы-манекены своих персонажей, оборудовала просмотровые залы и монтажные, завела собственное кафе за углом, где кормили исключительно русскими блюдами, а поили водками от медовухи до хреновухи… Тут же, за раздвижной дверью — небольшой алтарь сибирских шаманов, в соседнем бюро стопками лежат буклеты, альбомы, игровые книжки-раскладушки (научное архивирование началось параллельно с созданием художественных образцов!), официальные документы советской эпохи… Небольшой секс-шоп с «советскими» экспонатами и тут же, рядом — мемориальная музей-квартира неизвестного театрального деятеля с кружевными салфеточками, массивной кроватью, с покрывалами и скатертями «интеллигентного» советского дома со старыми корнями в дореволюционной России… И театральные же фотографии, фотографии по углам, на полочках, на стенах — вперемешку с авангардными политическими плакатами советской эпохи…
Хржановский лелеял еще безумную надежду построить деревянный мост поверх всей площади Шатле — мост, который соединял бы верхние галереи и балконы двух театров. Мост, который вырастал бы за одну ночь — и за ночь бы потом разбирался специально обученной командой. Берлинская стена, которую точно так же хотели возвести и разрушить в историческом месте — против объединяющего моста в Париже! Проект Моста зарубили на корню, хотя вместо него образовался целый зал в Центре Помпиду (Le centre national d’art et de culture Georges-Pompidou (CNAC) / «Beaubourg») с живым экспонатом — профессором-перформером, который все три недели фестиваля «Дау» будет жить в советском антураже на глазах у публики… Откровенно говоря, мне кажется, что в Берлине сама эта история понималась, принималась бы лучше, схватывалась немцами полнее… Французы, с этим их картезианством и риторикой, с их внешней формализацией всякого опыта, психологически и культурно не совсем совмещались с предложенным проектом.