Годы в Белом доме. Том 1

Мы снова собрались в 9.40 утра в субботу 11 июля, на три с половиной часа до времени отбытия, которое нельзя было нарушить. Хуан Хуа по-прежнему был китайским представителем, продолжая мое знакомство с китайским переговорным стилем. Как я упомянул ранее, другие участники переговоров, стремящиеся поразить вышестоящих или общественность, порой используют технику переговоров типа «салями». Они стараются отыгрывать свои уступки, нарезая как можно более тонкими слоями на протяжении как можно очень длительного периода времени. Этот метод создает иллюзорное впечатление жесткости. Поскольку ни одна сторона не может определить, какой из слоев салями является последним, каждый подвергается искушению переждать весь процесс и тем самым продлить его дальше. Неизбежно напряжение нарастает и расходуется на то, что потребовало так много времени, энергии и стремления к успеху. Это легко может увести участника переговоров за рамки разумного. Я, несомненно, предпочитал стиль, который китайцы применили в отношении нас и с которым Хуан Хуа ознакомил меня в то утро. Он представлял собой определение, насколько это возможно, характера разумного решения. Потом необходимо сделать один заход и придерживаться все время выбранной позиции. Где это было возможно, я старался применить этот подход на переговорах, которые проводил позднее, – его жестко критиковали как тактику «упреждающих уступок». Фактически же, хотя первоначальная уступка представляется больше, чем тонкий кусочек по технике «салями», количество общих уступок почти непременно бывает меньше. Стратегия одного прыжка в выгодную для обороны позицию однозначно устанавливает неизменяемую позицию. Ее легче защищать, чем осуществлять совокупное воздействие на протяжении длительного периода времени путем незначительных шагов, при которых сам процесс всегда грозит оказаться доминирующим над самим существом дела.

Как бы то ни было, Хуан Хуа представил свой проект в 9.40 утра таким близким к нашим потребностям, что мы могли принять его с изменением только одного слова. Действительно, хорошо, что я предложил китайцам первыми представить свой вариант. Он больше подходил нам, чем наш собственный. (Каждая сторона расстаралась учесть точку зрения другой стороны.) Это было совместное объявление, которое Никсон должен будет прочитать 15 июля. Как только подготовка проекта была завершена, Чжоу Эньлай, ожидавший неподалеку, появился вновь. Мы обсудили место контакта на будущее и выбрали Париж – генерал Уолтерс будет иметь дел с тамошним китайским послом Хуан Чжэнем. Когда мы завершили наше дело, Чжоу в присущей ему манере уделил какое-то время ознакомлению меня с международными новостями, достигшими Пекина, пока я был отрезан от связи.

Мы попрощались с Чжоу, а мои сотрудники и я вместе с оставшимися китайцами уселись за веселый прощальный второй завтрак. Вся напряженность исчезла. Обычно бесстрастное лицо маршала Е Цзяньина озаряла улыбка. По дороге в аэропорт он рассказал мне о своей жизни. Он был офицером гоминьдановской армии, когда услышал о небольшом отряде Мао в горах, и к ним присоединился, поскольку больше всего увидел в Мао учителя. Когда мы подъезжали к ожидавшему пакистанскому самолету, он заметил, что никто из участников Великого похода и не мечтал увидеть победу в своей жизни. Они считали, что их борьба рассчитана на будущие поколения. С китайским искусством представлять тщательно запланированное как нечто спонтанное, как раз когда мы подошли к трапу, он сказал: «Ну, вот, мы здесь, и вы здесь».